И вот он, верхний обрез люка. Казалось, все трудности позади. Мысленно я уже видела перед собой подъезд, лифт, ванную и вожделенный кран с горячей водой… Как бы не так. Чтобы вылезти на поверхность, мне надо было для начала переправить туда Рэда, потом повиснуть на локтях, потом приподняться на них…
Так я и хотела сделать, но Рэд, поставленный на травку, в ужасе прыгнул обратно в колодец, ко мне на плечо. Ему было слишком страшно даже на краткое время разлучиться со мной. При этом он едва не сорвался вниз, был вовремя перехвачен и выдворен на газон. Последовал новый прыжок…
И вот так – раз за разом!
И поди объясни двухмесячному собачьему ребёнку, что необходимо всего лишь чуть-чуть подождать, пока я хотя бы сяду на край!
После одиннадцатого его прыжка у меня снова потекли подсохшие было слёзы. Рэд просто не давал мне выбраться из люка. Стоило выпустить его из рук, как он тут же сигал вниз, мне на плечо!
Кончилось тем, что я выкраивала буквально по полсекунды, приподнимаясь в люке всё выше… выше… выше…
И наконец я из него всё-таки вылезла.
Как я грязная и насквозь мокрая бежала домой с Ларькой у ноги и с Рэдом на руках, как оставляла липкие чёрные следы и распространяла вокруг канализационные фимиамы, как ехала на пятый этаж в лифте с какой-то молодой влюблённой парой, возвращавшейся со свидания, – букет роз, нарядная одежда, духи… – это, право же, отдельная песня…
Кажется, никогда прежде я так не радовалась двери в родную квартиру!
Маленького, мокрого, продрогшего щенка мы сразу определили в ванну, под тот самый кран с тёплой водой. У малинуа не особенно длинная и пышная шерсть, но, Боже ты мой, какое количество чёрной вонючей дряни, оказывается, может в ней поместиться!.. С Рэда текло и текло…
Когда грязь перестала ручьями разливаться по ванне, а Рэд, вытертый полотенцем, приобрёл мало-мальское сходство с прежней ухоженной и культурной собачкой, мы с мамой напоили бедного пострадавшего тёплым молоком… И стали ждать, как скажется на нём страшный полёт сквозь люковую темноту и ещё более страшное сидение внизу.
Минут через пятнадцать малыш полностью отогрелся, толком не высохший хвостик поднялся пистолетом, и Рэд весело отправился затевать потасовку с Лари.
И только тогда у нас по-настоящему отлегло от души! Мама в запоздалом ужасе задалась вопросом, что было бы, если бы я не сумела вылезти из треклятого колодца: где, что – неизвестно, мобильников тогда у нас не водилось, помощи ждать неоткуда. А я, пошатываясь, наконец-то сама поплелась мыться, и по пути в ванную меня посетило труднообъяснимое, но безошибочное чувство: «Эта собака у меня будет жить ДОЛГО…»