Гейм ни минуты не сомневался: через несколько часов он будет свидетелем, больше того - участником какой-то провокации. Но какой? Сегодня он увидел этот самолет впервые и ночью не имел возможности как следует осмотреть его. Гейм спрашивал себя - не несет ли его самолет тактическую атомную бомбу, и вынужден был признать, что это вполне возможно. Но если атомной бомбы и нет, все равно он послан к советской границе с целью провокации, смысл которой был в том, чтобы усилить "холодную войну", разжечь ненависть между народами, дать повод к новым измышлениям по радио и в печати "свободного мира". Так что же делать? Пойти к Коулу и заявить ему, что Гейм совсем не тот, за кого он его принимает, отказаться от выполнения приказа, потребовать возвращения на базу? Почему? Петому что он против подготовки новой войны, потому что любит советских людей, сочувствует мирной внешней политике Советского правительства? Чем же в таком случае кончится его бунт?.. Так что же делать, как поступить вот сейчас?
Самолет с бешеной скоростью мчался на восток, навстречу своей судьбе. Мрак стал ослабевать. Серая холодная темь возникла как-то незаметно, проникла через фонарь над головой. Звезды на черном небе потускнели, близился рассвет.
Гейм следил за работой приборов, не переставая лихорадочно искать выход из того положения, в котором он очутился. Индикаторы на приборной доске впились в него пронзительными зелеными глазами, будто пытаясь разгадать его думы. Коул почти не вылезал из своего логова - что он только делал там? Не показывались и офицеры из второй секретной кабины.
К границе подошли на большой высоте, когда уже совсем было светло. Гейм принял решение. Он встал с места как раз тогда, когда пилот разворачивал машину, получив приказ Коула "не лезть" в воздушное пространство Советов. С Коулом он столкнулся на пороге его кабины. В высотном скафандре и гермошлеме тот неожиданно вырос на пороге кабины, как только Гейм приблизился к пей. Его глаза, прикрытые плексигласом, казались выпученными более обычного, - в них Гейм заметил смятение и растерянность.
- Они срывают нам операцию! - возбужденно произнес он, выжидающе уставившись на летчика.
Гейм молча пожал плечами - ведь до сих пор полковник не счел нужные объяснить ему суть всей этой рискованной затеи. Коул втащил его в кабину и захлопнул дверь. Тут было совершенно темно, лишь в углу светился телевизионный экран.
- В чем дело? - спросил Гейм.
- Они молчат! - Коул грязно выругался. - Понимаешь, они молчат!
Он подтащил летчика к телевизору и тяжело опустился в кресло.