- А потом опять на восток? - насмешливо осведомился Можайцев.
Курц развел руками:
- Возможно, но до этого у нас все-таки будет много дел в Западной Европе, надо будет отделаться от американцев.
- Я, должно быть, начинаю понимать Функа: он предлагает мне заблаговременно примкнуть к лагерю завтрашних победителей, - насмешливо произнес Можайцев. - Так или нет?
- Вы поняли правильно, - подтвердил Курц. - Что же вы ответите Карлу Функу?
- Передайте ему, что история повторяется не всегда: если после поражения Германии в прошлой войне его не повесили, то после неизбежного разгрома в будущей - петли ему не миновать, - заговорил Можайцев. - Но, возможно, Функу не удастся дожить до новой авантюры - я постараюсь прервать его существование, - Курц в изумлении вскинул на него глаза. - Не удивляйтесь, - спокойно заметил инженер, - увы, всемогущие функи - смертны, не правда ли? Я этим воспользуюсь. Кажется, я теперь знаю, с чего начинать. Не подумайте, что я хвастаю. Функ не просто обокрал меня, он украл у меня плоды трудов моих и преградил мне путь на Родину. Что же мне делать? Служить ему? Зачем? Я много думал, передайте это ему... Я знал, что он рано или поздно разыщет меня, знал все, что может произойти со мной. И я решил повести против него борьбу, всеми средствами. Курц, смотрите на меня внимательно: я говорю об этом вполне серьезно, Шольц может засвидетельствовать, я слов на ветер не бросаю. Шольц - предатель и негодяй, я уничтожу и его. Функу война со мной обойдется дорого. А теперь уходите, Курц, я устал.
Кивнув, немец по-военному повернулся и покинул хижину. Курц шел по склону несгибающимися ногами и старался осмыслить то, что ему только что сказал этот странный русский инженер: он объявил войну Карлу Функу! И ведь при всем том - нормальный и, как утверждает Шольц, весьма серьезный человек. Но бороться с Функом ему не придется - при этом Курц не мог не усмехнуться - он со своей стороны примет кое-какие меры, после которых у Функа одним врагом будет меньше.
Как только стемнело, Можайцев, поддерживаемый друзьями, направился к пещере старика Андерсена. Шли по ущельям и кручам. Пещера оказалась отрытой почти на самой вершине нависшей над фиордом скалы. Глубоко внизу под лунным светом искрились будто позолоченные воды извилистого залива, серые прибрежные горы, безлесные, угрюмые. Можайцев с нетерпением смотрел в сторону моря - оттуда должна появиться яхта Леграна.
Ночь прошла спокойно. Гросс почти до утра просидел с Можайцевым, - он убеждал его, не откладывая, уехать в Советский Союз. Но Можайцев возражал: что скажет он о себе там, на Родине? Что он дал в руки врага Советского Союза оружие, которое тот может направить против ненавистных ему русских? Конечно, он, Можайцев, может засесть за работу и восстановить чертежи, расчеты, но на это уйдет уйма времени, и к тому же главное сейчас вовсе не в документации, а в том, чтобы выбить опасное оружие из рук Карла Функа, это надо сделать в первую очередь, именно этим и займется он с помощью Франсуа Леграна.