– Жа-аль… – протянул подросток. – А может, попробуете? Может, у вас получится?
Тина отрицательно замотала головой.
– А кого ты ищешь?
– Друга. Он уехал. Исчез.
– Вернется, – пообещала Тина. Паренек ничего больше не сказал и ушел. Время бежало. Но Роман так и не появлялся.
Осень прошла, наступила зима.
Под Новый год позвонил отец Романа и спросил, не вернулся ли его неблагодарный сыночек. Голос у Воробьева-старшего был испуганный. Как только Тина сказала: “Еще нет”, старик повесил трубку.
В деньгах Алевтина не нуждалась – Роман оставил наличными крупную сумму. Но безделье, которое подле Романа было милым и естественным, вдруг обернулось мучительной тоской. Тина не однажды рылась в бумагах колдуна, пыталась найти тайные заклинания, да все без толку. Записи господин Вернон делал пустосвятовской водой, и проявлялись они от теплоты колдовского дыхания. Тина пробовала дышать на страницы, но ни одной строчки не возникло. Не хватало Тининого дара для восстановления текста.
Новый год Тина встречала в одиночестве. Под бой курантов выпила шампанское, мысленно чокнулась с Романом.
– За тебя, – прошептала.
И вдруг увидела, что напротив нее сидит Медонос и качает головой, будто упрекает Тину за легкомыслие. При этом правая рука, в которой Тина держала бокал, онемела, и кожу стали покалывать тысячи иголок.
– А Роман любит другую, – провозгласил призрак Медоноса вместо ответного тоста и исчез.
Проклятый!
Онемение в руке прошло только к утру. А когда прошло, Тина сообразила, что рука онемела вовсе не от бокала с шампанским. В правой ладони лопнул флакон с заговоренным огнем. Кости-то срослись, а вот порча осталась! Тина произнесла все известные ей заклинания для снятия порчи. Не получалось. К Чудодею идти было стыдно, позор-то какой, простых заклинаний ассистентка не знает. Не себя боялась опозорить, а Романа подвести. Ладно, пусть ноет рука, не отвалится, вытерпеть можно.
А рука продолжала неметь время от времени, и Тина роняла то чашку, то стакан, то авоську с продуктами на улице.
Весна миновала.
Лето… Призрак Медоноса являлся раз пять. А может, и больше. И все лишь для того, чтобы произнести одну-единственную фразу. И всякий раз правая рука застывала, в пальцы впивались невидимые иголки. Тина опрыскала дом пустосвятовской водой. Не помогло.
Вновь осень закружила желтолистьем.
Однажды вечером в ворота постучали. Тина засомневалась – открывать ли? Что Романовы заклинания? Оборонят в этот раз или нет? Все-таки год миновал. Одно слабенькое Тинино заклинание оградить не могло. Она подошла к воротам и выкрикнула срывающимся голосом: