Посьет берет кофейник и наливает Саэмону и себе, откидывает штору.
Саэмон, вместо того чтобы выселить и наказать всех иностранцев, ждет, ждет, как юноша. Хочет увидеть ее опять, только увидеть. Он сносит болтовню Посьета и пьет маленькими глоточками непривычный черный напиток...
...Кавадзи вернулся к себе взволнованный, вытирая лысину платком. Он еще раз видел прекрасную, невиданную, чудесную красавицу, которая пленяет и побеждает всех, она была почтительна и вежлива.
– Впервые в жизни говорил с европейской женщиной!
Опять пришел Посьет. Опять сидели на террасе храма и пили чай.
По деревянным стойкам и перекладинам расползлись тонкие побеги с голубыми звездочками цветов.
– Вы прекрасно держались, – сказал Посьет. – Кажется, произвели на нее впечатление.
– Нет, я в душе испытываю неловкость. Я робел.
– Что же робеть? Когда вы, Саэмон, поедете в Америку или в Париж, ведь вам придется там разговаривать с дамами.
– Я бы хотел... в Петербург... И в Париж. После войны...
– Раньше ее звали Изабель.
– Изабель? – шире открыл глаза Кавадзи.
– Да, под этим именем она выступала на сцене в Америке и пользовалась большим успехом... Но сама она испанка... Католичка.
– Да, вы говорили. О-о! Католичка? – спохватился Кавадзи. Все смешалось в его голове.
– Или, кажется, лютеранка, – поправился Посьет.
Его считали искусным дипломатом, а он делает оплошности одну за другой. Японцы боятся католиков. Они два века тому назад убили и сожгли всех португальцев и испанцев и обращенных ими японцев.
– Она очень красива! – сказал Кавадзи задумчиво. – И молода.
– Молода, но очень опытная.
– Что это значит?
– Она знает все. Везде бывала и все видела.
– Все?
– Да, все... Кроме бамбуков...
– О-о... – Саэмон поражен циничным ответом.
Он непрерывно получает донесения от своих чиновников о каждом шаге американцев. В том числе и об американской красавице. Все напоминает ее и разжигает...
Кажется, Посьет досадует на Саэмона. Он ревнует?
Сам не рад, что познакомил! Поэтому сказал, что она католичка? Что она кокетка, что видела все! «Да, но это теперь мне уже безразлично!»
– Действуя умело, ты можешь сделать больше, чем все посольства Европы, – сказал Посьет вечером Анне Марии.
И муж ей намекал на что-то подобное, хотя он очень строг, очень любит ее. Ах, слабые, ничтожные мужчины! Называется, что я живу под вашей охраной в чужой и неизвестной стране!