– Я должен был переговорить с вашим мужем, так как он торопится на работу, – счел нужным объяснить он Хоминой.
– Кстати, я – тоже, – ответила она.
– У него перед вами некоторое преимущество, – сказал Иван Петрович. – Он – свидетель, а вы – обвиняемая, и очень возможно, что я вас задержу дольше, чем вы бы хотели…
– Все это так серьезно?
– К сожалению, да. Продолжим наш разговор, Светлана Владимировна. У меня есть основания утверждать, что билеты, потерянные вами вместе с деньгами в магазине, не принадлежат ни вашей домработнице, ни вашему мужу.
– Если вы все знаете, зачем спрашиваете? – осведомилась она не слишком вежливо.
Ивану Петровичу уже надоело делать замечания, и он решил пока мириться с ее манерой говорить.
– Я обязан уточнить все детали приобретения этих выигрышных билетов, потому что речь идет о серьезной уголовной ответственности. Связанной с лишением свободы.
– Выясняйте.
– Я и пытаюсь это делать.
– Билеты эти тоже мои, – ответила она нервно. Подумав, объяснила: – Я купила их также на свою премию, кроме того, добавляла другие деньги, а сослалась на мужа и домработницу по известным уже вам мотивам…
– Вполне удовлетворился бы таким объяснением, не будь противоречий в ваших заявлениях как сегодняшних, так и прошлых. А что вы можете сказать о тех билетах, которые вы передали матери в Запорожье? Они тоже куплены на премиальные деньги?
– Возможно.
Иван Петрович видел ее испытующий взгляд.
– Кто тратит такие деньги на лотерейные билеты, когда уезжает в отпуск?
– Я купила их задолго до отпуска.
– Почему вы не получили выигрыш в Свердловске? Вы полагаете, что таким образом оригинальнее помогать родителям?
– Это мое дело!
– Если бы! – воскликнул Иван Петрович. – Мне очень горько разочаровываться в вашей добропорядочности, но служебный долг обязывает меня…
– Прошу не грубить!
– Не намерен, – ответил Упоров, – но хочу познакомить вас с одним разговором, который произошел здесь раньше. Послушайте…
Кнопкой на внутренней стороне столешницы он включил магнитофон, и над самой головой Хоминой, из маленького динамика, установленного на несгораемом шкафу, послышался голос Екатерины Клементьевны Бекетовой…
Ровная и спокойная речь свидетельницы, казалось, не доходила до Хоминой. Светлана Владимировна положила ногу на ногу, обхватила колени ладонями и думала о чем-то своем. Иван Петрович только подивился ее самообладанию, которое вначале она, казалось, утратила. Когда лента кончилась, Хомина не шелохнулась. Она продолжала думать.
– Что вы на это ответите? – спросил он тогда.
– Она сказала все правильно, вы же сами слышали: мне было неудобно говорить о выигрышах потому, что я фининспектор. А насчет наших отношений с Юрием, так это ее собственное мнение, на которое я даже не обижаюсь. Каждый понимает людей по-своему.