Я силен, как Тот,
Я всемогущ, как Атум.
Ноги мои идут,
А язык молвит речи, дабы отыскать моего недруга.
Он обречен, и встречи со мной ему не избежать.
В то утро Гори проснулся необычайно поздно. Вчера он собирался подняться на восходе, вместе с богом Ра, и пойти с Антефом на реку порыбачить, а чуть позже отправиться в гробницу. Прислужник, исправно исполняя свой долг, разбудил его ровно за час до рассвета, однако стоило ему выйти из комнаты, как Гори вновь провалился в темную бездну беспробудного сна. Проснулся он лишь четыре часа спустя, раздраженный и всем недовольный.
Гори не спеша позавтракал прямо в постели, позвав предварительно арфиста, чтобы чудесные звуки немного уняли его досаду, пока он с трудом заставлял себя съесть хлеб с маслом и свежие фрукты. Потом он долго стоял на широком камне для омовений, с наслаждением вдыхая свежесть струящейся по телу воды, и вскоре от его недовольства и досады не осталось и следа. Почти не осталось. Если бы отец составил гороскоп, он, прежде чем приступить к делам, взглянул бы, что пророчит ему сегодняшний день, начавшийся, вне всякого сомнения, вовсе не удачно. Но теперь ему оставалось лишь предпринять по возможности самые необходимые меры предосторожности. «Не буду сегодня стрелять из лука, – размышлял он, пока слуга оборачивал вокруг пояса юбку-повязку и открывал шкатулки с драгоценными украшениями. – Лучше не брать в руки никаких остро заточенных инструментов. И с Антефом не поеду кататься на колеснице. Сначала напишу письма, просмотрю самые свежие находки из гробницы, а потом просто побездельничаю, посижу в саду с Шеритрой. – Гори с отсутствующим видом указал на сердоликовую подвеску и простые серебряные браслеты, перехваченные фигурками жуков-скарабеев. Слуга надел украшения на его послушные, лениво опущенные руки. – Жаль, не помню, что мне сегодня снилось, – продолжал размышлять Гори. По содержанию сна можно было бы определить какие-нибудь предзнаменования, чтобы руководствоваться ими в своих действиях. Ну что ж, в последнее дни я слишком мало времени посвящал молитве. Если Антеф меня уже простил, надо, чтобы он открыл ковчежец, и мы вдвоем совершим преклонение. Потом я смог бы заняться делами». Однако слуга сообщил ему, что Антеф отправился в город выполнять какие-то поручения, которые непременно требовали его личного присутствия, и вернется он не скоро.
Гори сразу отказался от намерений помолиться. Некоторое время он провел у себя, сидя на ложе и диктуя письма многочисленным друзьям из Дельты, страдающей от болезни бабушке, а также коллегам – жрецам Птаха, служившим богу в огромном храме Пи-Рамзеса. Потом он быстро просмотрел листы с копиями – списками настенных картин, украшавших гробницу. Художники проводили огромную работу. Однако сама мысль о гробнице вызвала у Гори непонятное раздражение. «Да что сегодня со мной происходит? – вопрошал он себя уже в который раз. – Надо найти отца и спросить, что он думает по поводу предположения Сисенета. Стоит ли нам сносить внутреннюю стену?» Но оказалось, что Хаэмуас занят в кабинете с одним своим больным, и Иб посоветовал не дожидаться, пока он освободится. Беспокойство и легкое раздражение, столь несвойственные ему, терзали Гори все утро, а теперь разрослись в настоящую лавину недовольства и досады. Гори приказал подготовить лодку и весла. Отказавшись от вооруженного сопровождения, он поспешил вниз, к причалу, впрыгнул в маленькую легкую лодочку и быстро поплыл вниз по реке.