Ему казалось, что прошло очень много времени. Опустившись на четвереньки, он выбрался на дорожку и некоторое время лежал ничком, прижимаясь щекой к твердому утоптанному песку. «Как мне хочется спать, – думал он. – Хочется зарыться в эту землю и никогда больше не выходить наружу». Сознание и в самом деле оставило его на некоторое время, потому что, когда он вновь открыл глаза, луна уже начала бледнеть.
С глухим стоном он поднялся на ноги и, шатаясь, двинулся вперед. Под пальмами царила непроглядная тьма. Словно огромные черные колонны, деревья обступали его со всех сторон, глухой неприступной стеной стояли справа и слева, погруженные в свою неведомую и неразгаданную тайну. Гори изо всех сил старался не дать этим зловещим теням разлучить его с реальностью, однако на последнем повороте, когда его взору уже открылся дом, ему стало казаться, что он вновь очутился в Коптосе, что видит перед собой погруженные в гробовую тишину древние развалины, среди которых царит мрачный покой. Сжав в кулак остатки воли, Гори все же заставил себя отвлечься от мыслей о прошлом и возвратиться в настоящее. Чувство безнадежного одиночества и смертной тоски тем не менее не покидало его. Царившая здесь тишина была полна мрачных и недобрых сил, и пока Гори с трудом пробирался вперед, осторожно ступая по скудной иссохшей траве, он мог поклясться, что за его действиями пристально наблюдают чьи-то нездешние, неподвластные земной реальности взоры. «Мне больше нечего терять, – внушал себе Гори. – Не может быть худшего зла, чем то, что мне уже причинили, как не может быть и более мучительной боли, чем та, что съедает теперь мое тело. Я войду в дом через главный вход, я хочу сразу оказаться в этом огромном, пустом и холодном зале. Я не стану смотреть на здешних безмолвных слуг, если кто-то из них встретится мне на пути, потому что и они не заметят меня. В темные часы ночи, когда господа не нуждаются в их услугах, ушебти возвращаются в свой сумеречный мир полужизни-полусмерти, где бесцельно блуждают, слепые, глухие и бесчувственные, словно дерево…» Гори передернул плечами, отчего по всему телу новой обжигающей волной разлилась боль, и ступил из прохладного сумрака ночи в плотную и густую тьму, царящую в доме.
В дальнем углу зала он увидел слугу, стоявшего у стены, ровно соединив ступни, прижав руки к бокам и закрыв глаза. Гори приблизился, бросил на него один-единственный быстрый взгляд и спокойно прошел мимо. Слуга не шелохнулся. Впереди, словно выход в ничто, темной дырой зиял коридор. Чуть замешкавшись, Гори вытер о подол потную ладонь, крепче сжал нож и ступил в эту мрачную тьму.