– Кит, – начала она и, называя мужа по имени, снова почувствовала робость, словно молоденькая девушка. – Не возьмешь ли ты это?
– Что это? – спросил он резко и нетерпеливо. Хиро снова ткнула в него своим сложенным кулачком.
– Пожалуйста, возьми это.
Он протянул ладонь, и она положила на нее талисман из чернильного орешка. Кит внимательно смотрел на него в свете свечи, наблюдая, как кожаный ремешок, на который она повесила свое сокровище, раскручивался медленно-медленно, словно живое существо.
– Мне хотелось бы, чтобы ты носил его… Он будет хранить тебя.
Кит вдруг подумал о мерцании золотого креста на шее Даниела, и ему показался нелепым этот контраст: золотой крест и грубые очертания кусочка никчемного дерева. Но чернильный орешек был неким мостом, мостом из ее мира в его. Талисман… да, это понятно солдату. Он насмешливо посмотрел на жену, и она увидела в нем перемену, увидела, что ее поступок озадачил его, но он, наконец-то, был здесь, в самый последний момент и всего на мгновение, однако Хиро и за это была ему благодарна.
– Да, спасибо.
Хиро посмотрела в глаза Кита и улыбнулась. Ей хотелось коснуться его, проститься, сказать ему, что она любит его и так рада, что сумела пробиться к нему… Но она понимала, что не может этого сделать. Время уже ушло, и Кит снова собирался уходить от нее, он ведь был солдатом, а она… она уже отдалилась от него, став помехой, задерживавшей его отбытие. Без единого слова Хиро отвернулась от мужа, и когда Кит приподнял свечу, чтобы осветить путь, Хиро захромала вниз по лестнице впереди него.
Когда он вышел на двор – один: он не позволил Хиро и сыну провожать его, – там стояла Руфь, державшая Оберона. Она была проворной и деловой, и Кит был признателен ей за это.
– Я тут тебе уложила в мешок немного хлеба и мяса. У тебя, возможно, не будет времени раздобыть до рассвета еще что-то.
– Спасибо, – сказал он, взяв мешочек и привязав его ремешок к седлу.
Руфь все еще держала поводья, и Кит воспользовался моментом, чтобы надеть через голову амулет и спрятать его под рубашкой. Подняв глаза, он перехватил веселый, ироничный взгляд Руфи. «Что ж, пускай это хранит тебя, если что-то способно тебя сохранить», – как бы говорил ее взгляд.
– Хиро это будет приятно, – пояснил он.
– О да, разумеется, – ответила она, и губы ее изогнулись в язвительной улыбке.
И внезапно, неожиданно для себя Кит страстно захотел ее, и это его разозлило. Ухватив Руфь за подбородок, он начал неистово целовать ее, языком заставляя ее губы раскрыться. Она не сопротивлялась и не отвечала, а просто терпела это, ни на миг не переставая улыбаться своей язвительной улыбкой… рот у кузины, однако, оказался весьма сладким. Наконец Кит отпустил ее, и Руфь пошатнулась, удерживая равновесие. Выражение ее глаз оставалось непостижимым.