– Жизнь в Йорке вернет тебе бодрость и веселье, – убеждала она его. – Ты здесь засиделся, в церковь ходишь редко. А вот если бы ты переехал, скажем, в дом у Гудремгейта, то оказался бы прямо у кафедрального собора и смог бы ходить туда по два раза в день. Это бы тебя утешило.
– Зато не пошло бы на пользу здоровью Энтони, – возражал ей Амори.
– Что ж, если бы какая напасть и унесла его, – говорила Сабина еще решительнее, – так это было бы благословеньем Божьим.
– Сабина!
– Да, папа, я именно это имею в виду. Я вовсе не желаю бедняжке вреда, но от него нет никакого проку в этом мире, так что пускай уж наш Господь заберет его к себе, раз он сделал его таким.
– Ты хочешь, чтобы я просто убрал его с дороги?
– Нет, разумеется. Но ты, возможно, чересчур оберегаешь его жизнь.
Однако Медвежонок упрямо стоял на своем Уотермилл хранил для него счастливые воспоминания. Рос он главным образом в Морлэнде вместе со своей сестрой-близняшкой Алетеей и младшей сестренкой Сабиной, той самой, которая вышла замуж за Роба Гамильтона. Но после того как женился сам Амори, он переехал в Уотермилл, и именно там прошли все его счастливые годы с Дороти. Да, он и в самом деле здесь засиделся, частенько томился своим одиночеством, но ведь не всегда же он был один его детишки, да и племянники с племянницами навещали его. Для всех детей семейства Морлэндов верховая поездка в Уотермилл без преувеличения была самым любимым занятием.
Вот и сегодня, например, дети его сестры Сабины, Гамиль и Хиро, прискакали сюда во время короткой передышки дождя – слишком уж короткой, поскольку они успели промокнуть, что не укрылось даже от Амори.
– Что только скажет ваша мать, я и не знаю, – проворчал он, подталкивая их поближе к огню. Вошел слуга с подносом, на котором стояли высокие оловянные пивные кружки. – Выпейте-ка вот это, согрейтесь немного.
– А что это такое, дядя? – подозрительно спросил Гамиль. – Лекарство?
– Ты не думай об этом, а просто выпей. Смотри, какая хорошая девочка. Видишь, твоя сестренка уже пьет.
Хиро посмотрела на брата поверх ободка кружки и улыбнулась, обнажая маленькие белые зубки, словно хитрая лисичка.
– Восхитительный напиток, – похвалила она.
Гамиль взял свою кружку, заглянул в нее и тоже заулыбался.
– Пахнет гоголем-моголем, – произнес он и сделал глоток. – М-м-м, очень вкусно. А из чего он делается, дядюшка Медведь?
Амори порой ворчал, когда Гамиль называл его так, но на сей раз он только удивленно проговорил:
– Ты, разумеется, знаешь, как делается гоголь-моголь, да? Мякоть яблока, молоко, яичные белки, сахар…