– М-м-м… прелесть. – Смотритель прикрыл глаза от восторга. – У каждого жителя Столицы джакузи.
– Я предпочитаю Океан.
При слове «Океан» смотритель смутился и как-то съежился, хотя не так сильно, как при слове «твердь».
– Ну, зачем же Океан! Океан – это стихия. Нечто монументальное. Почти Космос. Для частной жизни лучше бассейн с теплой или холодной водой – как кому по нраву. Ни волнения, ни шторма, ни течений.
– А вы когда-нибудь купались в Океане?
– Не-ет… – У смотрителя задергался нос – созданное биокоррекцией человеческое лицо сохранило мимику эгейца.
– Послушайте, уважаемый, не скажете ли мне, что означает восьмилистник на этих ваших рельефах? Я встречал этот знак много раз. И там, на площади, над памятником…
– Это символ… – Смотритель нахмурился. – Символ жизненной силы… Священный для Эгеиды.
– То есть над убитым парит знак жизни?
– Нет… – нос смотрителя побелел и задергался. – То есть да… силы… знак силы… но другой. – Эгеец издал знакомый писклявый звук. – Отказ от старого смысла и обретение нового.
– Какой же новый смысл, можно узнать?
– Вместо священности жизни теперь священность смерти.
Вдруг воздух взорвался. Пронзительный визг несся со всех сторон. Платон невольно заткнул уши. Но помогло мало. Визг все нарастал и злобной пилой резал его мозг на куски. Смотритель подпрыгнул в своем кресле.
– Вам надо немедленно покинуть Столицу… – пролепетал он. – На Эгеиде несчастье…
– Торнадо?
– Нет, у принца тяжкая болезнь. Какое горе! Мы лишены счастья созерцать его удивительную красоту…
Атлантида вздрогнул. Он был уверен, что внезапное заболевание принца как-то связано с бегством археолога, но пока не мог понять – как. Профессор Рассольников подозревал, что просто так его из Столицы не выпустят. Но что делать? Обратиться в посольство Лиги Миров, благо пропуск при нем. Или… Половину вида из панорамного окна занимала голограмма «Гибрида».
Платон взял пакет с морскими раковинами, и выскочил из кафе, даже не попрощавшись со смотрителем. Бегом он кинулся через площадь к огромному зданию филиала. Пока эгейцы визжат, изображая отчаяние, чтобы угодить своему Императору, у археолога есть несколько минуток. Невольно профессор бросил взгляд на скульптуру в центре площади. На бронзовой струе крови, льющейся изо рта бронзовой жертвы, сидел малютка-эгеец.
Священность смерти… Рельефы… отгадка… рядом…
Археолог нырнул в стеклянные двери. Два здоровяка-охранника тут же загородили вход, сомкнув свои квадратные плечи в единую стену-монолит. Наверняка – клоны – рост их совпадал до миллиметра, черты лица казались слепком с одного оригинала.