И все же Рай был щедр – даже по райским меркам. Свою лже-экспедицию он снабдил не только домус-блоком, оборудованием и компьютерами, но и новеньким глайдером. Машина была не хуже, чем у Ганса Брегена. Когда Стато увидел глайдер, то запищал от восторга.
– Двадцать кредитов… – бормотал Стато, поглаживая лентами-щупальцами сверкающую поверхность. – Двадцать кредитов…
– Что? – не понял профессор Рассольников.
– Подарите мне двадцать кредитов… ради этой прекрасной машины… иначе я не выдержу… умру… двадцать кредитов… Или сердце разорвется…
Двадцать кредитов пришлось отдать – чтобы вылечить сердце эгейца.
Когда они поднялись с глайдерской площадки Вдохновения, обогнули остров, миновали новый шельф и уже летели над старым, то увидели внизу на фоне изумрудной воды сетчатую загородку. В ней плескались огромные пестрые рыбины.
«Дохлые рыбины», – подумал Платон.
– Что это? – спросил археолог.
– Кладбище, – отвечал Стато. – Внутренности мы вынуждены сжигать, чтобы болезнетворные бактерии не попали в воду. Но сжигать все тела слишком дорого, и мы их скармливаем молодым броненосцам. На берегу из уважения к старинным обычаям хоронят кусочек щупальца.
Понятно теперь, откуда эта пестрота: черная или коричневая кожа, белые слои сала, нежно-розовое мясо. А вон и броненосцы – их острые роговые клювы так и мелькают в розоватой пене. Серо-зеленые панцири покрыты пупырчатыми наростами.
– А что потом делают с броненосцами?
– Убивают и едят. Их панцири идут на экспорт. На Южном архипелаге есть мастерские, где из костей панцирей делают украшения и шкатулки. Родственникам умерших, сдавших труп на утилизацию, платят по десять кредитов.
– Первая планета, где похороны приносят прибыль. А императора тоже скормят после смерти броненосцам? – поинтересовался профессор Рассольников.
Стато глянул на него в ужасе.
– Тела членов императорской фамилии сжигают целиком, пусть удостоюсь я хоть раз в жизни созерцать красоту их лиц. В Столице есть императорский крематорий. Все чиновники в чине императорского советника и выше, а также члены их семей кремируются.
– А тебя съедят? – поддел стража Платон. Но тот не обиделся. Во всяком случае, не подал виду.
– И меня. Я завещал десять кредитов за мое тело архонту. Но Крто тоже съедят. Если он не пойдет на повышение в Столицу. Но он не пойдет.
– Ты не веришь в своего начальника?
Стато смутился – принял насмешку археолога за чистую монету.
– Мне бы хотелось. Но Слокс не любит Крто. И потому для архонта прибой разбивается на Северном архипелаге.
– А кто такой Слокс? – вступил в разговор Дерпфельд, до этого делавший вид, что дремлет в кресле глайдера. Даже подробности погребального культа его не пробудили.