Но если вокруг островов Северного архипелага Океан был прозрачным, то на пляжи острова Волка мутные волны выносили мельчайшие черные и черно-фиолетовые частицы. Передвижная шахта «Гибрида» на старом шельфе работала слишком близко.
«Такое море и так засрать!» – подумал Атлантида с неожиданной злобой. И неприязнь к эгейцам вдруг всколыхнулась мутной волной.
– Послушай, Стато, вы, стражи, следите за трупами… А почему не следите за работой Брегена?
– За Брегеном следят веселисты. Проблемы с «Гибридом» стражей не касаются. Архонт Крто однажды разговаривал с Брегеном, но прибыли веселисты, и Крто замолчал.
Профессор Рассольников зачерпнул горсть влажного песка вместе с черным порошком:
– Ты не находишь, что плохо следят?
– Плохо… – согласился страж. – Но веселисты, стражи, Бреген – это целый лабиринт, каждый идет по своей галерее.
– Эгейцы любят лабиринты?
– Любят жизнь! – Стато забулькал, то есть засмеялся. – А, вы не поняли! Лабиринт и жизнь на эгейском – одно и то же слово. Так что получается каламбур.
Археолог кивнул, давая понять, что оценил шутку.
– И что нужно, чтобы выйти из лабиринта? – поинтересовался Атлантида.
– Как что? Надо иметь цель…
***
Стато отказался жить вместе с Платоном и Дерпфельдом в их летающем доме и обосновался в автономном блоке на берегу. Он подчеркнуто держался на расстоянии, давая понять, что лезть в каждую мелочь не собирается. Содержать «своего» чиновника оказалось не слишком хлопотно. Впрочем, этот пункт был скорее условный: каждый день Стато притаскивал из моря штук пять или шесть солидных рыбин, потрошил виртуозно, скинув перчатку с шуйцы и зажав в каждом щупальце по лезвию, а потом Платон жарил рыбу в гриле домус-блока, и все трое обедали. Здешняя рыба сильно горчила, на всякий случай люди глотали после еды экотаблетки, а Стато поглощал пиво из водорослей.
На третий день профессор и сержант решили отказаться от здешних морепродуков: очередную рыбину пришлось выбросить в Океан: есть ее было невозможно. Птицы тут же слетелись на дохлятину. Платон наблюдал за кормежкой в цифровой бинокль. У каждой второй твари был искривленный клюв, у каждой третьей – розовые наросты дикого мяса на грудке и шее, у каждой пятой одна лапка короче другой или заканчивалась обрубком.
А ведь теплое ласковое море – это буквально золотое дно. Райский уголок по природным данным не годится Эгеиде в подметки. Но Бреген тоже считает, что дно здесь золотое – буквально. А Гринпис и Экологический комитет Лиги Миров как будто не видят, что творит «Гибрид». Но как сказал сержант Дерпфельд, пусть экологией занимаются импотенты и лесбиянки, да еще – гермафродиты. А нас интересуют раскопки, только раскопки и еще – кто убил Кормана.