Сначала Мидори, собравшись с силами, попыталась освободиться. Она долбила тяжелую деревянную дверь – та не поддавалась. Тогда, шаря в темноте, она нащупала высоко в двери квадратное оконце, а в стене – отверстие воздуховода. К несчастью, оба оказались слишком малы, чтобы в них протиснуться. Мидори отодрала несколько планок от низкого потолка, попробовала прорыть себе путь наружу, но глина была слишком твердая. Тщетно звала она на помощь – никто снаружи не смог бы ее услышать. Других пленников в этом крыле, как видно, не было, и под конец Мидори расплакалась от бессилия и одиночества.
Вскоре она потеряла счет времени. Один-единственный раз снаружи упал луч света: кто-то пропихнул в щель под дверью поднос с едой. После двух суток без пищи Мидори одолел такой сильный голод, что она проглотила рис, овощи и сушеную рыбу, почти не думая об отраве. Потом ее сморил сон. И вот она проснулась – опять в непроглядной тьме и в страхе перед неизвестностью. Мидори не знала, приближает ли каждый миг ее к смерти или к спасению. Все надежды она возлагала на Рэйко.
Никто, кроме Рэйко, не мог знать, что она пошла в храм, и не мог предположить, что ее намерения разгадали. Подруга наверняка отправиться разыскивать ее. Но как Мидори ни пыталась утешить себя этой мыслью, ее по-прежнему терзали сомнения. А вдруг Рэйко не увидит записку? Да если и увидит, если даже пошлет отряд, как ее разыщут под землей?
Мидори подумала о Хирате, и ее сердце заныло. Нет чтобы радоваться тем крохам внимания, которое он уделял ей... А теперь он потерян для нее навсегда!
За дверью послышались шаги. В душе Мидори разом вспыхнули и надежда, и смертельный ужас. Она истосковалась по людям, но наказание, обещанное Анраку, внушало ей страх. В квадратном оконце двери забрезжил свет, становясь все ярче, по мере того как шаги приближались. Сев на корточки, Мидори едва поборола желание вскочить навстречу свету. Она обхватила руками колени и принялась ждать, покорившись неизвестности.
Вот в оконце показался бок бумажного фонаря, словно половинка луны. Он осветил каморку, мгновенно ослепив Мидори. Когда зрение к ней вернулось, она разглядела рядом с фонарем часть лица с одним глазом, устремленным прямо на нее в мрачной сосредоточенности. Анраку!
Мидори слабо вскрикнула. Ее сердце в ужасе забилось. Она хотела отвести взгляд, но не смогла. Мольбы о пощаде замерли у нее на губах.
Потом женский голос сказал:
– Зачем мы ее держим?
Мидори узнала резкий, раздраженный тон настоятельницы.
– Она не такая, как все, – тихо ответил Анраку. "Говорят обо мне!" – пронеслось в голове Мидори.