"Мама?"
Открыв дверь, она учуяла запах корицы и ванили. И тут услышала другой смех, до боли знакомый. Мужской. Она прошла на кухню – и увидела отставного детектива Винса Корсака: тот сидел за столом с чашкой кофе в руке. Перед ним стояла огромная тарелка с сахарным печеньем.
– Привет, – сказал Винс, поднимая чашку в знак приветствия.
Сидевшая рядом с ним на детском стульчике малютка Реджина тоже вскинула свою крохотную ручонку, как будто решила передразнить взрослого.
– Гм... а ты что тут делаешь?
– Джени! – проворчала Анжела, доставая из духовки противень со свежей выпечкой и водружая его остывать на плиту. – Ну как ты разговариваешь с Винсом!
"С Винсом? Она называет его Винсом?"
– Он позвонил, чтобы позвать вас с Габриэлем на вечеринку, – пояснила Анжела.
– И вас тоже, госпожа Риццоли, – уточнил Корсак, подмигнув Анжеле. – Чем больше цыпочек, тем лучше!
Анжела так и вспыхнула – но не от жара духовки.
– Держу пари, он учуял запах печенья по телефону, – сказала Джейн.
– Я тут как раз пекла печенье и говорю ему: если поторопишься, глядишь, и тебе перепадет.
– Да чтобы я отказался от такого предложения! – рассмеялся Корсак. – Эй, а здорово, когда мама живет с тобой, верно говорю?
Джейн посмотрела на его обсыпанную крошками мятую рубашку.
– Вижу, ты завязал с диетой.
– А ты, я вижу, в хорошем настроении. – Корсак отпил кофе и утер рот пухлой рукой. – Слыхал, что у тебя чертовски таинственное дело. – Он смолк и взглянул на Анжелу. – Извините за выражение, госпожа Риццоли.
– Да говорите что хотите, – ответила Анжела. – Чувствуйте себя как дома.
"Только, пожалуйста, не потакай ему!"
– Какой-то там сатанинский культ, – продолжал Корсак.
– И это ты слышал?
– Уйти в отставку не значит стать глухим.
Или немым. Пусть Корсак порядком раздражал ее своими грубыми шуточками и неопрятным видом, он был одним из самых сметливых следователей из тех, кого она знала. Несмотря на то, что в прошлом году ему пришлось выйти в отставку из-за сердечного приступа, он так и не смог насовсем расстаться с работой. Вечерами по выходным она и сейчас частенько заставала его в баре Дойла, излюбленной забегаловке бостонских полицейских, за разговорами о последних полицейских делах. Даже в отставке Винсу Корсаку суждено умереть полицейским.
– А еще что ты слышал? – поинтересовалась Джейн, подсаживаясь к столу.
– Что ваш клиент художник. Оставляет после себя занятные картинки. И обожает... – Корсак запнулся и взглянул на Анжелу, ссыпавшую печенье с противня. – ...фигурную резьбу. Я близок к истине?
– Даже слишком.
Высыпав остатки печенья в пакет с застежкой-молнией, Анжела закрыла его. И театральным жестом водрузила перед Корсаком. Джейн никак не ожидала, вернувшись домой, застать Анжелу в таком расположении духа. Ее мать хлопотала на кухне, собирая сковородки и миски, а потом мыла их в мыльной воде. Анжела совсем не выглядела несчастной, покинутой или подавленной: она словно сбросила десяток лет. "Неужели так бывает, когда тебе изменяет муж?"