Неферту представил меня египетскому военачальнику, явившемуся инспектировать хеттов. Звали его Расет, это был крепкий коренастый вояка, лысый, с могучими руками, невзирая на его преклонный возраст. Он слегка прихрамывал, видимо, с годами он стал грузным и ноги уже не выдерживали излишний вес.
– Мне случалось биться с хеттами, – оборачиваясь к выстроенному войску, проговорил он, ни к кому лично не обращаясь. – Помню, воины были хорошие.
Повернувшись ко мне, он оттянул ворот своего одеяния, открывая уродливый шрам на левом плече.
– Вот подарочек, оставленный мне копейщиком-хеттом в Меггидо.
Похоже, этой раной он гордился.
Лукка возглавлял свой небольшой отряд, глаза его глядели прямо вперед, в бесконечность. Люди его застыли, безмолвные и неподвижные, освещенные лучами утреннего солнца.
Расет приблизился к ним, прошел туда и обратно вдоль обеих шеренг, придирчиво оглядывая всех, одобрительно кивая и бормоча себе что-то под нос, а мы с Неферту стояли в стороне, наблюдая.
Наконец Расет резко обернулся и, хромая, направился к нам.
– Где дрались они? – спросил он меня.
Я кратко описал осаду Трои и Иерихона. Расет понимающе кивал. Серьезный египтянин не относился к тем военачальникам, которые шутят перед войском.
– Мастера осадного дела, значит. Ну, осады случаются не часто, – проговорил он. – Но эти подойдут. Отличные воины. Мне они нравятся.
Так завершилось самое легкое из дел, запланированных на день.
От казарм Неферту повел меня через широкий двор. Утреннее солнце еще бросало тени на утоптанную землю, но уже припекало спину. Вдоль задней стены двора я увидел стойла; несколько горбатых зебу бродили вокруг, отмахиваясь хвостами от мух.
Ветерок дул с реки, и я ощутил запах жасмина и цветущих лимонов.
– Царские постройки. – Неферту указал на несколько сооружений, похожих на храмы. Впервые за время нашего знакомства я заметил, что он нервничает. – Там нас ждет Некопта.
Мы поднимались по отлогой горке, по краям высились изваяния Рамсеса II. Фигуры были выше человеческого роста, и каждый могучий царь стоял, стиснув кулаки опущенных рук, со странной улыбкой на непроницаемом лице. Скульптуры поражали идеальными линиями. Розовый гранит статуй в лучах утреннего солнца казался живой плотью.
Я чувствовал пристальный взгляд живых гигантов. Или богов… Или творцов… И, невзирая на тепло солнечных лучей, я поежился.
После подъема среди статуй мы свернули налево и миновали ряд массивных сфинксов – тела отдыхавших львов венчали рогатые головы быков. Даже лежа сфинксы были выше меня.
– Лев символизирует солнце, – пояснил Неферту. – А бык – знак Амона.