Это оказались дарданцы, союзники троянцев, которые обитали на берегу в нескольких милях отсюда и явились, чтобы отразить вторжение ахейцев. В течение следующего часа или около того вождь дарданцев передал меня троянскому офицеру, тот в свою очередь отвел меня в палатку одного из помощников Гектора, и, наконец, меня провели к небольшому шатру самого царевича Гектора, мимо колесниц и сооруженного на скорую руку загона для коней.
При каждой остановке мне приходилось заново объяснять, кто я и как здесь оказался. Дарданцы и троянцы разговаривали на греческом, как и ахейцы. Их речь несколько различалась, но не настолько, чтобы сделаться непонятной. Я узнал, что защищать город пришли войска из многих областей, расположенных по обе стороны побережья. Ахейцы годами нападали на их территории, и теперь все собрались, чтобы под предводительством троянцев отразить вторжение варваров.
Этого и добивался Золотой бог; он хотел, чтобы троянцы отразили нападение ахейцев и распространили свою власть над всем побережьем Эгейского моря. А потом создали империю, которая объединила бы Европу, Средний Восток и Индию.
Но если он стремится к этому, значит, я должен противодействовать ему. Если Одиссей предлагает компромисс, который позволит ахейцам уплыть, не испепелив Трою дотла, я должен противодействовать своему господину. Я ощутил мгновенный укол совести: Одиссей доверился мне. «Или же, – спросил я себя, – он послал меня с дипломатической миссией, потому что предпочитал потерять новичка, чем кого-либо из своих собственных людей?»
И пока такие думы обуревали меня, я незаметно для себя очутился перед Гектором.
Палатка едва вмещала царевича и слугу. Двое знатных воинов в броне стояли около костра у входа в палатку, их бронзовые панцири поблескивали в ночи. Над костром метались и жужжали насекомые. Не видно было ни рабов, ни женщин, сам же Гектор ждал у входа в шатер. Рослый – чуть ниже меня, царевич стоял без панциря, и ничто не указывало на его высокое положение. Мягкую чистую тунику перехватывал кожаный ремень, на котором висел изукрашенный кинжал. Царевич не стремился потрясать великолепием: Гектор обладал той сдержанной внутренней силой, которая не нуждается во внешнем блеске.
Какое-то время он безмолвно изучал меня в мерцающем свете костра, я вновь увидел его серьезные карие глаза, красивое умное лицо, с усталыми морщинами у глаз и на широком челе. Густая борода скрывала впалые щеки. Тяготы войны сказывалась и на нем.
– Ты тот воин, что встретил меня у ворот, – сказал он наконец ровным голосом, в котором не было ни удивления, ни гнева.