Наконец поделили последние глиняные горшки и блеявших коз, и командир махнул двум босоногим мужчинам, одетым в грубые куртки, чтобы они забрали его долю добычи и погрузили в ближайший фургон.
«Рабы, – подумал я. – Да-да. Возможно, и феты».
Военачальник устало сошел с повозки и пальцем поманил к себе Лукку. Взглянув на меня, он заметил:
– Судя по всему, перед нами не деревенщина.
Лукка прижал кулак к своей груди и ответил:
– Он заявляет, что пришел с вестью от какого-то великого царя, господин.
Командир окинул меня взглядом:
– Меня зовут Арца. А тебя?
– Орион, – ответил я.
– Ты больше похож на воина, чем на вестника.
Я тронул браслет на моем левом запястье:
– Я принес тебе договор великого царя хеттов о мире и дружбе с великим царем ахейцев.
Арца посмотрел на Лукку, затем обратил глубокие карие глаза на меня:
– Великого царя хеттов? Тогда твоя весть не стоит той глины, на которой написана: у хеттов больше нет великого царя. Вообще нет царя. Старый Хаттусили умер. А великая крепость Хаттусас пылала, когда я в последний раз видел ее.
Политос охнул:
– Значит, царство хеттов пало?
– Вельможи Хаттусаса воюют друг с другом, – отвечал Арца. – Сын Хаттусили, наверно, погиб, но пока это только слухи.
– Тогда что вы здесь делаете? – спросил я.
Он фыркнул:
– Поддерживаем свою жизнь, вестник… Насколько возможно. Собираем дань с этой земли и отбиваем нападения мародеров, которые пытаются отнять у нас наше добро.
Я оглядел деревню. Грязный черный дым все еще пятнал чистое небо. Вокруг трупов, устилавших землю, роились полчища мух.
– А сами вы кто?.. Та же шайка мародеров, – ответил я.
Глаза Арцы сузились.
– Жестокие слова говоришь… вестник, – с насмешкой он подчеркнул последнее слово.
Но я в своих мыслях уже несся далеко вперед:
– Не хочешь ли поступить на службу к великому царю ахейцев?
Он расхохотался:
– Зачем мне служить царю каких-то там варваров? Мне хватит своего отряда! Мы идем куда захотим, берем что захотим.
– Могучие воины, – фыркнул я пренебрежительно. – Сжигаете деревни, насилуете беспомощных женщин. Доблестные деяния.
Уголком глаза я увидел, как побледнел Лукка, отступая от меня на полшага. Я почувствовал, что и Политос тоже попятился.
Арца положил руку на инкрустированный слоновой костью эфес меча.
– Ты похож на солдата, – резко сказал он. – Быть может, тебе захотелось защитить то, что осталось от этой деревни?
Лукка вмешался:
– Господин, я обязан предупредить тебя. Такого бойца, как этот человек, я не видел никогда. Он служит Афине и…
– Богине-шлюхе? – расхохотался Арца. – Той самой, о которой твердят, что она, мол, девственница? Я поклоняюсь Тару, богу бури и молнии. Уж он-то запросто уложит твою хилую богиньку! Если она посмеет выступить против Тару – девой не останется!