– Великий хан, – произнес Елю Чуцай, – этот человек и есть Орион, посол из страны, лежащей далеко на западе, от которой нас отделяют горы, равнины и Великое море.
Угэдэй махнул рукой, и мальчик с кувшином торопливо наполнил его кубок. Великий хан сделал большой глоток, облизал губы и бросил на меня любопытный взгляд. Осмотрев меня с ног до головы, он неожиданно оглушительно рассмеялся.
– Вы только посмотрите, – воскликнул он, указывая на меня пальцем, – да на нем нет сапог.
Немедленно все монголы, находившиеся в шатре, присоединились к смеху своего повелителя. Не смеялся один Елю Чуцай, чье обычно невозмутимое лицо выглядело на этот раз смущенным и расстроенным.
На мне все еще оставались мои старые, изношенные сандалии, выглядевшие в глазах монголов совершенно нелепыми в сочетании с роскошной экипировкой, которую прислал мне старый мандарин. Разумеется, его подарок включал и кожаные сапоги, но они, по обыкновению, оказались слишком малы для меня. Правда, и вся остальная одежда была мне маловата, но путем различных ухищрений мне удалось кое-как напялить ее на себя. С сапогами этот номер не прошел.
Угэдэй едва не зашелся от смеха. Остальные придворные, в меру своих способностей, старались не отстать от своего властелина. У меня закралась крамольная мысль, что Великий хан был уже достаточно пьян еще до того, как я появился на пороге шатра, этот факт и послужил единственной причиной столь неудержимого приступа веселья. Со своей стороны я не видел ничего смешного в том, что произошло.
– Никогда мне еще не приходилось видеть колдуна в столь странной обуви, – все еще давясь от смеха, смог наконец произнести Угэдэй.
Это замечание Великого хана вызвало новый взрыв общего смеха, который затянулся на несколько минут.
Несмотря на смущение, я почувствовал и известное облегчение. По-видимому, Великий хан был не склонен серьезно воспринимать возводимые против меня обвинения. Люди редко смеются до упаду, глядя на возможного убийцу или злого демона. Наконец Угэдэй более или менее успокоился, и в шатре вновь воцарился относительный порядок. Телохранители, веселившиеся вместе с придворными, снова замерли. Елю Чуцай продолжал бесстрастно смотреть в пространство мимо меня.
– Бейбарс, – крикнул Угэдэй после того, как в очередной раз приложился к кубку с вином.
Молодой человек поднялся с ковра и почтительно поклонился Великому хану.
– Бейбарс, найди хорошего сапожника и распорядись, чтобы он сделал приличные сапоги для нашего гостя.
– Слушаюсь, дядя.
– Ну а теперь, человек с запада, подойди поближе и раздели со мной кубок доброго вина. Твой народ пьет вино, не так ли?