— И что же говорит этот трезвый расчет? — насмешливо спросил Аверьянов. — Идти в Иокогаму?
— Да. До порта Гонолулу, что на острове Оаху, воды и провизии нам хватит… если экономить. В Гонолулу пополнимся, а там и до Японии уже не столь далеко. От Японии до Владивостока уже рукой подать, а Владивосток — это Россия!
— Ничего себе Россия! — выхрипел чей-то грубый голос и загнул крутую брань.
— Именно Россия. Теперь не то, что раньше. Заканчивается прокладка Транссибирской железной дороги. Я обещаю всем вам, что через восемь-девять недель вы окажетесь в той части Российской империи, в какой пожелаете. За службу на «Святой Екатерине» вам будет выплачено жалование — неплохое, смею вас уверить. Наконец, призовые деньги за судно будут поделены поровну. Каждый из вас вернется домой не нищим странником с сумой, а в купе спального вагона. И с кое-какими средствами в кармане.
Лопухин обвел взглядом команду. Нет, строго говоря, это скопище людей еще нельзя было назвать командой. Но уже нельзя было назвать безумным стадом, без тени мысли следующим за безумными вожаками.
А это уже много.
— Обещаю, что так и случится, если мы будем и дальше идти этим курсом, — уже совсем мягко подытожил Лопухин. — Да, есть некоторый риск. Но если мы повернем назад, риск многократно увеличится. Да, повернув к Европе, мы можем оказаться в России уже через две-три недели. Но гораздо вероятнее, что мы не попадем в нее вообще или попадем через много лет. Выбирайте.
Ответный гул — и гул одобрения! Баталию, пожалуй, можно было считать выигранной — еще не окончательно, но уже больше чем наполовину.
Баркентина пойдет прежним курсом. Еще несколько дней при хорошем ветре — и возвращение в Европу лишится смысла.
Если бы не Аверьянов с вечной своей ухмылочкой! Мраксисты имеют вес в команде и непременно будут мутить воду. Возможно, попытаются набрать очки уже сейчас…
Так и есть.
— А какова же первая причина, барин? — голос Аверьянова. Нарочно назвал барином, подлец! Знает, в какую точку метить!
— Охотно объясню, но только после того, как вахтенные займут свои места, — ответил Лопухин. — Мы теряем время.
— Нет, сейчас!
Ну что ж. Бой не окончен, придется дожимать противника.
— Все этого хотят? Не слышу! — Возникший в кубрике гул можно было истолковать и так, и этак. — Не все?
— Все хотят! — снова Аверьянов, поспешно.
— Тогда слушайте. Согласно указу его императорского величества от первого февраля тысяча девятьсот девяностого года любой служащий Третьего отделения, будь то военный или статский, но чином не ниже шестого класса, при выполнении особых миссий вне границ Российской империи имеет в случае необходимости право требовать помощи от своих соотечественников, оказавшихся в пределах его досягаемости. Отказ последних от выполнения возложенных поручений расценивается как преступление, подлежащее наказанию в соответствии с последней редакцией Уголовного уложения — до пяти лет каторги, если мне не изменяет память. — В гробовом молчании Лопухин развел руками. — У меня пятый классный чин, и я как раз при исполнении. Не думал, никак не думал, что мне придется вас пугать… Думал, русские люди могут договориться добром, да вот ведь…