Подъехала огромная плетенка, влекомая четырьмя вороными конями в цветах и лентах, вся плетенка выглядела словно зеленая беседка со скамьями; людей не было видно, но зато можно было услышать доносящееся изнутри пение, складное, высокоголосое пение о швейцарской стране и швейцарском народе, самой прекрасной стране и самом храбром народе.
Потом явилась процессия детей, они шли попарно, держась за руки, словно добрые друзья либо словно маленькие женихи и невесты.
И с ударом колокола все двинулись к церкви.
А когда кончилось богослужение, начался праздник, и со стрельбища, прислоненного к могучему склону Сен-Готарда, донеслись первые выстрелы.
Сын почтмейстера по праву считался лучшим стрелком, и не было никаких сомнений, что приз и нынче достанется ему. Он отстрелялся, из шести раз четырежды попав в яблочко.
Но тут с горы донесся грохот и чей-то звучный голос; камни и осыпь покатились по склону, и ветви в священном лесу сотряслись, будто от порывов бури. Вскоре на каменную глыбу, размахивая шляпой, ступил с ружьем на плече вольный охотник Андреа из Ареоло, итальянского поселения в кантоне Тессин, что по ту сторону перевала.
– Не ходи в лес! – хором выкрикнули стрелки. Андреа не понял криков.
– Не ходи в священный лес, не то гора придет к нам! – закричал и амтман.
– Пускай приходит! – отвечал Андреа и припустил со всех ног по крутому склону. – А вот он я!
– Ты пришел слишком поздно! – сказал амтман.
– Я никогда не прихожу слишком поздно! – отвечал Андреа и направился к стрельбищу; он шесть раз прижался щекой к прикладу и шесть раз попал в яблочко.
Его и следовало бы провозгласить победителем, но община жила по своим законам, а главное – здесь не любили черномазый романский народ, обитающий по ту сторону горы, где растет виноград и прядут шелк. Вражда была старая, закоренелая, и выстрелы Андреа тут ничего не меняли.
Но Андреа подошел к самой красивой девушке, а самой красивой была дочь амтмана, и учтиво пригласил ее открыть вместе с ним танцевальный праздник.
Красавица Гертруд вся вспыхнула, потому что Андреа был ей по душе, но его приглашение она не приняла.
Тут Андреа помрачнел и, наклонясь, шепнул ей на ушко, ставшее от того пунцовым:
– Ты будешь моей, хоть бы мне пришлось дожидаться десять лет. Восемь часов я провел в пути, только чтобы повидать тебя, потому и опоздал, но в следующий раз я не опоздаю, даже если мне придется для этого пройти сквозь гору.
Праздник подошел к концу, а с ним и танцы. Теперь все стрелки сидели перед трактиром «У золотого коня», и Андреа сидел вместе с ними, но Руди, почтмейстеров сын, сидел на почетном месте, ибо он был лучшим стрелком, по правилам, разумеется; на деле-то лучшим был Андреа.