Зеркальное отражение (Клэнси, Печеник) - страница 5

Серебристо-седые волосы Догина были зачесаны назад. Щеки его впали, глаза выглядели усталыми. Простой коричневый костюм, купленный в ГУМе, был помят, а у светло-коричневых ботинок сбились носы: эта тщательная, старательно поддерживаемая неопрятность верой и правдой служила Догину уже много лет.

"Так было до этой недели", – с горечью подумал он.

Впервые за тридцать лет работы на государственной службе облик простого человека из народа его подвел. Со свойственной ему страстностью Догин обещал своему народу национальное возрождение, о чем народ, как уверяли его советники, давно мечтал. Он призывал снова начать гордиться своей армией и раздувал подозрительность в отношении прежних врагов. Однако народ от него отвернулся.

И Догин, разумеется, понимал, почему это произошло. Его соперник Кирилл Жанин в последний раз закинул дырявые, залатанные сети, вылавливая золотую рыбку из сказки, способную выполнить любое желание.

Капитализм.

В ожидании помощника Догин окинул взглядом сидящих перед ним семерых человек, однако смотрел он не на них, а на стены у них за спиной, на которых были собраны свидетельства многовековой истории торжества тоталитаризма.

Как и от письменного стола министра, от этих стен буквально исходил аромат древности. Они были увешаны картами в дорогих, красивых рамах, самые старые из которых насчитывали уже несколько столетий. Это были карты Российского государства при различных царях, начиная с Ивана Третьего. Догин устало обвел взглядом все карты, от выцветшего пергамента, изображение на котором, по преданию, было выполнено кровью тевтонских рыцарей, взятых в плен после Ледового побоища, до плана Кремля, выполненного на подкладочной ткани брюк обезвреженного германского убийцы.

"Мир такой, каким он был", – подумал Догин, задерживая взгляд на карте Советского Союза, которая в августе 1961 года побывала в космосе вместе с космонавтом номер два Германом Титовым. Мир, каким он станет снова.

Семеро мужчин, рассевшихся на диване и в креслах, также несли на себе следы возраста. Всем им уже было далеко за пятьдесят, кое-кто разменял седьмой десяток. Почти все были в костюмах, двое в военной форме. Все молчали. Тишину нарушал лишь шум вентилятора в корпусе компьютера. Наконец раздался стук в дверь.

– Войдите.

Дверь открылась, и в кабинет вошел молодой мужчина со свежим лицом. У Догина в груди все оборвалось. Глаза помощника были наполнены бесконечным огорчением, и министр сразу же догадался, что это означает.

– Ну? – нетерпеливо спросил он.

– Я очень сожалею, – тихо произнес молодой мужчина, – но это уже официальные данные. Я сам проверил цифры.