Голова горделиво возвышалась на сутулых плечах, скрытых плащом.
– Знаешь, я вдоль и поперек облазал вечный Рим. И веселый Париж, и Каир, Берлин… где я только не лазал – но Лондон всегда был мне особенно дорог. Перестань так пялиться на меня, парень. Все равно не врубишься. Я ползал по этим кирпичам, когда здесь еще были казармы, потом тюрьмы, потом фабрики и банки. Я тебе не абы кто, парень. Считай себя счастливчиком, потому что я обратил на тебя внимание. Это большая честь для тебя.
Путаный монолог прервался театральной паузой.
И вдруг Сол понял, что сошел с ума. Голова кружилась. Все сказанное ничего не значит, это бессмыслица и абсурд, надо смеяться, но тягучий воздух сковывал его движения. Он не мог говорить, не мог смеяться. Он чувствовал, что плачет, а может, глаза просто слезились в спертом воздухе камеры.
Слезы Сола, похоже, взбесили незваного гостя.
– Хватит хныкать! – прошипел он. – И забудь своего никчемного папашку. Все кончено, есть куда более важные вещи, о которых стоит побеспокоиться.
Он снова замолчал.
– Ну что, идем?
Сол настороженно взглянул на него. Голос наконец вернулся.
– О чем ты говоришь? Что это значит? – прошептал он.
– Идем, я сказал. Пора сматываться, сваливать, делать ноги, рвать когти!
Человек огляделся заговорщицки и, прикрыв рот тыльной стороной ладони, произнес театральным шепотом:
– Я похищаю тебя.
Он слегка расправил плечи и удовлетворенно закивал, невыразительное лицо расплылось в довольной улыбке.
– Скажем так, наши с тобой пути случайно пересеклись. Я чую, на улице уже хоть глаз выколи, так что вряд ли о тебе сегодня вспомнят. Кажется, хавки можно не ждать, так что откланяйся грациозно и сваливаем. У нас есть дело, но здесь не место для задушевной беседы. А впрочем, смотри сам. Еще немного, и тебя выставят заядлым отцеубийцей, а ключи от твоей камеры проглотят. Поверь, справедливости ты все равно не добьешься. Поэтому спрашиваю в последний раз: мы идем?
Сол понял, что готов согласиться. Он с ужасом осознавал, что готов идти за этим существом, готов следовать за этим человеком, даже не рассмотрев как следует его лица. Они вдвоем сбегут отсюда.
– Кто… кто ты такой?
– Ты правда хочешь знать?
Этот голос, который звучал словно бы отовсюду, доводил Сола почти до обморока. Худое лицо, освещенное тусклой лампочкой, маячило всего в нескольких дюймах. Он силился разглядеть его черты в полумраке, но странным образом лицо все время оставалось в тени. Слова зачаровывали, как заклинание, гипнотизировали, как ритуальная музыка.
– Перед тобой особа королевской крови, приятель. Я там, где мои подданные, а они повсюду. В городах миллионы трещин, и это мое королевство. Все это мои владения.