Возможно, отец ждет его. Он знает, что Сол должен вернуться, и наверняка попытается радушно его встретить, даже если для этого ему придется изменить своим привычкам и пожертвовать вечером в пабе. И вот за это Сол его презирал. Он понимал, что это свинство, но неуверенные отцовские попытки наладить отношения раздражали Сола. Ему больше нравилось, когда они избегали друг друга. Отчужденность давалась ему легко и казалась честнее.
Когда поезд подземки вырвался из тоннеля Юбилейной линии, уже стемнело. Булыжник за Финчли-роуд превратился в тускло мерцающий незнакомый пустырь, но Сол помнил дорогу вплоть до самых незначительных мелочей, даже надписи на стенах. Бёрнер. Накс. Кома. Он знал имена отважных маленьких бунтовщиков, сжимавших в руках фломастеры, и знал, где они живут.
Слева высилась огромная башня кинотеатра «Гомон» – причудливый памятник тоталитаризму, возведенный среди рядов бакалейных магазинов и складов Килбурн-Хай-роуд. Когда поезд приблизился к станции Уилсден, из окна потянуло холодом, и Сол запахнул пальто. Пассажиров становилось все меньше. Когда он вышел, в вагоне оставались всего несколько человек.
Очутившись на улице, Сол поежился. В воздухе пахло дымом, кто-то делал уборку на своем участке. Сол двинулся вниз по склону, к библиотеке.
Купив себе поесть в кафе, где продавали еду навынос, он шел и ел медленно, чтобы не испачкаться соевым соусом и овощами. Жаль, солнце уже село. Уилсден чудесно смотрится на закате. Особенно в такой день, как сегодня, когда облаков почти нет и вечерний свет заливает улицы, проникая в самые невозможные трещины. Окна, обращенные друг к другу, бесконечно отражают его между собой, солнечные лучи сталкиваются и рассыпаются в самых неожиданных направлениях, а нескончаемые ряды кирпичей будто светятся изнутри.
Сол свернул в переулок. Когда показался отцовский дом, он чуть ли не загибался от холода. Террагон-Меншн – это уродливое многоквартирное здание в викторианском стиле, приземистое и убогое откуда ни глянь. Перед домом был сад: полоска запыленной зелени, которую посещали в основном собаки. Отец жил на последнем этаже. Сол посмотрел вверх и увидел в окнах свет. Окинув взглядом темные заросли кустарника, что рос по обе стороны крыльца, он поднялся по ступеням и вошел в подъезд.
Подниматься в огромном лифте со стальной дверью-решеткой, скрип которого непременно возвестил бы о его приходе, Сол не стал. Вместо этого он пешком преодолел несколько лестничных пролетов и осторожно отпер дверь своим ключом. В квартире стоял жуткий холод.