После обеда Хорст пошел к лесничему Кондрадту, чтобы заказать у него несколько жердей. Марын же какое-то время играл с собакой, которая все еще сидела в загоне для кур. К собаке Марын всегда подходил с миской и кнутом, но кнут уже не надо было пускать в ход. Иво – к такому имени приучили собаку – радовался при виде Марына, позволял гладить себя по голове, таскать за уши, а когда Марын уходил, ложился на землю и от тоски тихонько скулил.
Вместо того, чтобы мыть посуду, Вероника пошла наверх и переоделась в свою самую открытую блузку, вышитую разными узорами, сняла лифчик, ведь ее груди и так хорошо держались, а сквозь желтоватую тонкую материю блузки могли обозначиться большие соски. «Титьки у меня, как пограничные холмы», – подумала она словами Лешняковой, хотя они были вульгарными. Но в эту минуту ей хотелось быть такой, как Лешнякова – вульгарной, навязывающейся мужчине.
Когда она вышла во двор, Марын уже выезжал на лесную дорогу. Уселась на лавку, и ее охватило какое-то бессилие. Вероника сидела и сидела, пока не услышала гудок автомобиля.
Возле дома затормозила большая желтая машина иностранной марки. Из нее вышла высокая худая женщина с длинными светлыми волосами и очень красивым лицом, напоминающим какую-то киноактрису. На женщине была бежевая замшевая курточка, такого же цвета плиссированная юбка, маленькие ноги обуты в бежевые замшевые туфельки. Подходя к калитке, она играла ключами от автомобиля.
– Здесь живет Юзеф Марын? – спросила дама.
– Да…
– Я его жена. И хотела бы его увидеть.
– Он поехал в лес…
Женщина потрясла головой, потому что ветер подхватил длинные волосы и закрыл ими глаза.
– Я могу его подождать? – Вероника открыла калитку и сделала приглашающий жест. Она не знала, почему, но ее сердце билось очень сильно, и что-то сдавливало ей горло. «Это из-за любопытства, – подумала она. – Наконец я знаю, как выглядит жена Марына».
– Я провожу вас в его комнату.
– О, нет. Не нужно. Здесь так хорошо. Солнце светит и видно сад, озеро. Можно сесть?
До Вероники долетел одуряющий запах духов. «Какая она тонкая и стройная», – мелькнуло у нее в голове, когда она увидела, как та осторожно села на лавочку, положив ногу на ногу. Но колени у нее были, на вкус Вероники, слишком острые.
Пес за сеткой начал громко лаять, но Вероника подошла к изгороди и, ласково разговаривая с ним, успокоила. Потом вернулась и сказала:
– Неизвестно, когда пан Марын вернется из леса. Иногда он бывает там до поздней ночи.
– Ничего. Я подожду, – заявила женщина и достала из кармана курточки кожаный портсигар. Открыла его и протянула в сторону Вероники.