Первая часть моего плана удалась блестяще.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем в повозку погрузили последний узел, вслед за которым в нее взобралось еще с полдюжины актеров. Кучер щелкнул бичом, и повозка, проехав под аркой ворот, загромыхала вниз по улице, прочь из города.
Мы ехали не останавливаясь. Я слышал, как кучер спросил кого-то:
– Так и не поймали?
Ответ потонул в грохоте колес.
– Без собаки-ищейки ничего не выйдет, – сказал кучер.
Первые мили пути актеры трещали, как сороки, затем кто-то пустил вкруговую кварту эля, и они начали петь песни.
Несмотря на толчки и тряску, я забылся сном. Последнее, что осталось в памяти, были слова песни:
Приди, о ночь! И бархатной рукой
Коснись лица смутившегося дня.
Повозка, громыхая, катилась все дальше по дороге, извивавшейся между тонувшими в сумерках полями. Ночь бархатной рукой коснулась моего лица, и я заснул как убитый. Второй части моего плана так и не суждено было осуществиться.
Глава пятая
За нами следят
В этот вечер нам так и не пришлось попасть в Кендал.
В темноте мы свернули не туда, куда следовало, и целый час потратили на поиски дороги. У повозки, ехавшей впереди, слетело колесо, а так как дорога в этом месте была очень узкой, то нам пришлось ждать, пока колесо починят. Было тепло, и в конце концов актеры решили провести ночь в поле, чтобы сэкономить расходы на ночлег в гостинице. Они все равно рассчитывали прибыть в Кендал задолго до начала дневного представления.
Обо всем этом я узнал потом. А разбудил меня громкий спор где-то под ухом. Я сразу почувствовал, что повозка стоит.
– Не дури, Уильям, – говорила обладательница доброго голоса.
– Уверяю тебя, Джейн, внутри что-то есть. – Голос толстяка звучал взволнованно, как у испуганного ребенка.
– Конечно, внутри что-то есть…
– Но это «что-то» двигается и шуршит.
– На тебя подействовала пьеса. Я всегда говорила, что в «Ричарде Третьем» слишком много призраков…
– Тише, Джейн! Слышишь? Или это мне опять чудится?
Я не мог больше оставаться в сундуке, который, к счастью, был сколочен из грубых досок, окованных железом, и сквозь щели проходил воздух, иначе я давно бы задохнулся. Теперь я попытался откинуть крышку, но от долгого лежания руки и ноги мои онемели, а сам я так ослабел, что едва мог сдвинуть ее с места.
Вдруг крышка сама приподнялась, раздался возглас удивления, и в желтом свете фонаря надо мной повисло, как полная луна, пухлое лицо женщины.
– Черт побери! Уильям, иди-ка сюда, посмотри-какой подарок нам сделали феи! – Не дожидаясь мужа, она мощной рукой обхватила меня за плечи и посадили, как больного ребенка в кроватке. – Что вы стоите разинув рот? – закричала она, обернувшись к актерам, теснившимся вокруг. – Несите скорее воды и миску с мясом! А ты, Уильям, дай наперсток вина, если не жаль.