– Ты уверена, что не перепутала жизненное призвание? – спросил Хенсон.
– Я все делаю в меру необходимости, – ответила она.
– Доктор Ту-урн! Э-эй!
В открытой комнате оказался виниловый пол, хорошо просматривавшийся даже в тусклом освещении. Концентрический узор из черных и белых плиток создавал довольно драматический эффект. Когда девушка включила свет, то глазам предстали белые стены, оттененные черной мебелью. В углу стояло модерновое кресло работы супругов Имс. Рядом – китайский столик с золотыми драконами по черному лаку. Такой же раскраской отличался и сервант. Во всей комнате посторонним казался только лишь древний газовый обогреватель. Ни ковра, ни каких-либо случайных предметов вроде журналов или, скажем, настольной пепельницы возле кресла. В глазах Хенсона помещение выглядело нежилым, словно музейная экспозиция.
– Уютное местечко, ты не находишь? – заметил он.
Эсфирь между тем разглядывала одинокую картину – панорамный ландшафт с пастухами и пастушками, пьющими вино под разлапистым деревом. Внизу виднелась небольшая латунная табличка с загадочной надписью: «Яп Донкерс».
– Это что значит? – спросила Эсфирь. – Чье-то имя?
– Автор? – рассеянно отозвался Хенсон, пересек комнату и подергал за ручки серванта, выполненные в форме виноградных кистей. – Хм-м. Заперто.
Девушка прошла в глубь квартиры. Кухня была столь же аккуратна и пуста, как и гостиная. В настенных шкафчиках располагались стопки тарелок из великолепного фарфора с красно-черными японскими мотивами. Напольные шкафчики содержали набор из разнокалиберных эмалированных мисок и кастрюль. В небольшом холодильнике – одинокая фаянсовая масленка и больше ничего.
Пока Хенсон осматривал спальню, Эсфирь занялась сервантом, а точнее, его простеньким замком под стержневой ключ. Внутри оказалась бутылка арманьяка, стилизованная под банджо, а по соседству с ней – настойка на вишневых косточках, анисовая водка, шотландское виски и кое-какие вина.
– У меня пусто, – сказал Хенсон.
– Если не считать ассортимента напитков, я видела гостиничные номера, обставленные куда лучше.
– Зачем вообще держать такую квартиру? – задался вопросом Хенсон. – Попадая в Амстердам, почему бы ему попросту не снимать на время комнату? Такое впечатление, что он тут не живет.
– Ты думаешь, он здесь вообще бывает? По-моему, смахивает на явочную квартиру.
– В спальне, на стене, висит портрет молодого человека. Мне кажется, это он. Есть еще подпись – «Г. В. Турн».
– Наверное, сам нарисовал.
– Внешность его, – сказал Хенсон. – А манера письма похожа на Ван Гога.