– А сделать фотокопии несложно, – добавил он, – так что все заинтересованные стороны смогут иметь их под рукой.
И здесь Мартин кивком головы пригласил Эсфирь отойти в уголок.
– Думаю, мы доказали, что картина принадлежит Минскому, – сказала девушка, – и я лично рада за старика.
– Может быть, – согласился Хенсон. – Все зависит от того, когда перерисовали руку. Посмотрим, что даст экспертиза. – Он бросил взгляд через плечо, желая удостовериться, что их никто не слышит. – Тебе ничего не приходит в голову?
– В смысле, картину взял Мейербер?
– Да нет же. Турн. Прикинь сама.
До нее вдруг дошло, к чему он ведет, и они покивали друг другу, как пара китайских болванчиков.
– Если Турн настолько хорошо знал портрет из «Де Грута», – медленно сказала она, – то почему он настаивал, что эта картина как раз из музея?
– Вот! – одобрительно поднял палец Хенсон. – Он не из тех, кто всего лишь мельком окидывает взглядом полотна, прогуливаясь по музейным залам. Помнишь, когда он впервые увидел ее в «Палмер-Хаусе»? Он чуть в обморок не упал!
– Словно до той поры был уверен, что она уничтожена.
– Конечно, его реакция могла быть искренней, но зачем тогда утверждать нечто рискованное, когда есть масса шансов, что его уличат в подлоге?
– А мог ли он вообще перерисовать руку? И с какой стати? Чтобы «замаскировать» картину? Да, но что он при этом выигрывает? Если краска с автопортрета Турна совпадет с Ван Гогом Мейера, это может говорить о том, что Турн – мастерский фальсификатор.
– Неважно, – отозвался Хенсон. – Думаю, нам просто надо отыскать этого сукина сына и задать ему пару-другую вопросов, да пожестче.
– Ого, Мартин Хенсон закусил удила!
– Я тебе гарантирую, – заметил он, – ты меня еще плохо знаешь. Вперед!
Эсфирь с Хенсоном завернули к амстердамской квартире Турна – или, как выразился Антуан, «pied-a-ter-ге» – просто на всякий случай, для очистки совести. Но нет, похоже, никто не появлялся в этом доме с того момента, когда девушка впервые увидела его автопортрет, хотя это лишний раз говорило о том, что Турн сознательно выдавал чикагского Ван Гога за полотно из музея «Де Грут». В конечном итоге партнеры решили забрать с собой картину из спальни и положили ее к себе в багажник. Что и говорить, поджоги и исчезновения слишком уж часто происходили в последний месяц. Затем они отправились с визитом в загородный дом Турна, бывший особняк семьи Де Грут неподалеку от Бекберга. Эсфирь вела машину, а Хенсон тем временем по сотовому телефону беседовал с голландской полицией и Интерполом.