– Не теряйте времени на бесполезные угрозы, – перебил его Яков. – Даю вам четверть часа, чтобы представить мне все до единой странички из тетради. В обмен получите свою пассию в целости и сохранности.
Связь прервалась. Шувалов повесил на рычаг онемевшую трубку, сунул в карман листки тетради, схватив фуражку, бросился к выходу. По распоряжению городской думы газовые фонари на улицах гасили в час ночи, поэтому Петр поспешно шагал при свете звезд по самой середине переулка – так было меньше риска налететь в темноте на какое-нибудь неожиданное препятствие.
Возле ворот дежурил милиционер – уже знакомый поручику унтер-офицер Емелин. Мазнув по лицу подошедшего лучом фонарика, он сказал, не скрывая неприязни (видимо, нагорело от комитетчика за ротозейство):
– Вас ждут. Велено идти прямо в кабинет.
Шувалов на ходу поблагодарил и устремился к дому, не заметив, как страж за его спиной дважды мигнул фонариком в сторону особняка. Поручик без остановки миновал вестибюль, испещренный следами от пуль, но уже очищенный от осколков стекла. Другим напоминанием разыгравшейся здесь трагедии служили видневшиеся на каменном полу наспех замытые следы крови. Никого не встретив на пути, Петр размашисто прошагал по коридору и ворвался в кабинет. Первое, что он увидел, была Аглая, сидевшая на стуле, словно провинившаяся гимназистка в кабинете директрисы, – руки лежат на коленях, спина прямая, взгляд виновато уставлен в пол. Девушка вскинула голову, и их глаза встретились. Удивительно, но в ее лице не было ни малейшего намека на страх. Напротив, оно светилось неприкрытой радостью – наконец-то на помощь явился рыцарь, который немедленно освободит ее из плена.
– Не двигаться! Руки вверх! – раздался окрик Блюмкина. – Теперь медленно достаньте из кармана пистолет и бросьте позади себя. Прекрасно! Еще оружие есть?
– Нет, – ответил Петр и оглянулся.
Комитетчик, уверенно держа в правой
руке огромный маузер, стоял в темном проеме двери, которая вела в библиотеку. Их разделяло примерно три шага, поэтому нечего было и думать о попытке напасть на него. К тому же он целился в Аглаю, всем своим видом показывая, что выстрелит в нее при малейшем неповиновении поручика. Увидев реакцию Шувалова, Яков заулыбался и, преисполненный чувством превосходства, сказал:
– Руки можете опустить, но поворачиваться ко мне не надо. Я переживу этот моветон с вашей стороны. А вообще вы правильно оценили ситуацию, господин контрразведчик. Пистолет, нацеленный на даму, принадлежал ныне покойному анархисту. В случае чего любая экспертиза подтвердит, что госпожа Щетинина стала случайной жертвой перестрелки. Скажем, оказалась слишком любопытной, неосторожно подошла к опасному месту – вот и не убереглась. Пуля, как известно, – дура.