От могучих стен этого города исходила уверенная сила. Наверное, так всегда и везде выглядит имперский стиль. Когда я был подростком, я нашел у отца в шкафу архитектурные альбомы, посвященные сталинскому плану перестройки Москвы и вывезенный еще дедом из Германии огромный альбом набросков Альберта Шпеера к плану перестройки Берлина. Сейчас, подойдя к воротам этого незнакомого города, я поразился тому, насколько это сооружение совпадает с аркой, под которой жители победоносного рейха должны были выходить на Адольф Гитлер-Плац по пути к Дворцу Победы.
Ворота были распахнуты, и по многорядному мосту, ведшему через глубокий ров с зеленоватой водой, внутрь города вливался людской поток. Правда, мне показалось странным, что путники прибывали в город, спускаясь не по дороге, по которой шли мы, а откуда-то сбоку.
– Брагир! Столица Брагира! – произнес Ром. – Сколько здесь бывал, а все равно не могу сдержать восхищение.
– Брагир – это, как бы это лучше сказать, империя? – уточнил я.
– И не самая мощная. Тер или Сармат могущественнее Брагира. К сожалению, я знаю о них лишь по рассказам, гномам путь в те места заказан! Хотя…
Гном неожиданно ухмыльнулся:
– Хотя у нас даже небольшие королевства стараются строить могучие столицы. Так вот посмотришь, другие города в каком-нибудь заштатном феоде и городами-то можно назвать только с большого перепугу. А столица обязательно могучая, и если хватит средств – то крепость!
Я лишь покачал головой. Ром начинал мне нравиться. Самоирония – хорошее качество, напрочь отсутствующее у глупых людей. Но тут колеса наших телег загремели по брусчатому покрытию моста. Через несколько минут наш караван въехал в ворота. Стоявшие вдоль стен широкой арки солдаты с копьями наперевес проводили нас ленивым взглядом, и мы очутились в городе.
В отличие от Янежа, здесь даже на окраине имелись мощеные дороги. То здесь, то там, возвышались трех-, а кое-где даже четырехэтажные дома.
Правда, архитектура их не отличалась особым изяществом. Все было геометрически просто и правильно. Лишь иногда на глаза попадалась какая-нибудь лепнина по периметру фасадов или странного облика статуи на входе.
Народ вокруг нас был довольно необычным. Здесь было еще больше рас, чем в Янеже. После того как я увидел какого-то здоровяка трехметрового роста, с хоботом вместо носа и четырьмя руками, то перестал удивляться.
– Это Элефг, – объяснил Ром, заметив мою реакцию. – Метис. Помесь эльфа и гоблина. Правда, не знаю, как мог эльф снизойти до гоблинши, или наоборот.
– Любовь зла, полюбишь и козла, – подал голос откуда-то сзади Илья. – Или приперло кому-то очень сильно.