Я водила руками вверх-вниз по Мике и Натэниелу и сосала Жан-Клода, втягивая его сильнее и быстрее, снова и снова, радуясь, что могу взять его целиком без труда. Здесь все дело было в ощущении – я могла его катать и перекатывать, сосать губами и языком, и делать такое, чего никогда не смогла бы, если бы он стоял.
Жан-Клод вскрикнул, вцепившись руками в темное дерево спинки кровати, и я закатила глаза, чтобы увидеть выражение его лица. И по этому выражению поняла, что ощущения почти непереносимые.
Я нашла ритм для них для всех, но это был ритм сосания: быстрый, резкий, быстрее некуда, снова и снова. И в том же ритме я дергала руками по Мике и Натэниелу, резко, сильно и быстро, снова и снова.
Мика поймал мою руку:
– Остановись, а то я сейчас кончу. – Он сжал мою руку, будто я сделала какое-то движение, чтобы продолжать. – Анита, прошу тебя.
Я посмотрела вверх на Жан-Клода. Он закрыл глаза, ссутулил плечи, тело его содрогалось надо мной, и я поняла, что он наслаждается этим нахождением на грани между «лучше всего на свете» и «слишком». Наверное, он бы ничего не сказал, он бы позволил мне это делать столько, сколько я бы захотела, но его когда-то обучала куда более суровая госпожа, чем я могу вообще быть.
Я выпустила его тело, он почти свалился на меня, содрогнувшись в спазме, повалился на бок, и Мика подвинулся, давая ему место. Жан-Клод лег навзничь, выгнув спину, вцепляясь в черные простыни.
Я осталась только с Натэниелом, которого держала в руке. Лицо его горело желанием и счастьем. Он наклонился ко мне:
– Ты выиграла.
Он наклонился меня поцеловать, но я стиснула его туго и сильно. У него голова запрокинулась, глаза закрылись, тело выгнулось. Никто другой в этой кровати не хотел бы, чтобы я сжала так туго, но Натэниелу это нравилось.
– Что я выиграла? – спросила я и отпустила его.
Он посмотрел на меня слегка еще мутными глазами.
– Все.
И поцеловал меня, сначала медленно, но вдруг поцелуй стал глубокий и сильный. Я забыла, что Жан-Клод уже пустил мне кровь, а сейчас поняла, что отчасти его энтузиазм вызван вкусом крови. Он целовал меня так, будто хотел заползти в рот весь, и его язык подбирал мельчайшие капельки драгоценной жидкости.
Он придавил меня сверху, такой твердый, такой жесткий, и от ощущения этого зажатого между нами предмета я тихо пискнула.
Он оторвался от поцелуя.
– Чего ты хочешь?
– Чтобы ты в меня, – ответила я.
Он яростно улыбнулся и приподнялся надо мной.
Я поймала его за талию и за плечи.
– Что ты делаешь?
– Ты сказала – в тебя, но не сказала, куда именно.
Он пополз надо мной, не касаясь меня, и я поняла, куда он хочет.