Я сидела у него на талии – улучшение, полагаю, после сидения ниже. Я оглянулась на Натэниела и Джейсона. Лицо у меня было, наверное, достаточно выразительное, потому что Джейсон сказал:
– Ты его всей массой придавила к сиденью.
– У тебя кровь идет из руки, – добавил Натэниел.
Я посмотрела на левую кисть так, будто она только что выросла у меня на руке. Сквозь бинты просачивалась свежая кровь, и как только я ее увидела, рука стала болеть. Не так сильно, как до укола, но это была негаснущая, ноющая боль, с острыми уколами. И эти уколы обещали, что будет еще хуже.
– Думаю, ты поранилась, когда бросила меня на сиденье, – сказал Реквием голосом тихим, вежливым, почти пустым. И лицо у него было под стать голосу – красивое и ничего не выражающее. Удивление исчезло, будто мне приснилось. Он снова полностью владел собой.
Я ощутила в себе Райну. Она не хотела, чтобы он владел собой или чем бы то ни было. Она хотела его сломать. Я достаточно далеко заглядывала ему в голову с помощью ardeur'а и знала, что его уже сломали много сот лет назад, и не раз. Я знала, что ломать уже сломанное для нее не так привлекательно, как сделать это первой. Джейсон правильно сказал: Райна любит девственников, любого вида. Она любит быть чьим-нибудь первым опытом, особенно если может превратить удовольствие в боль, а радость – в ужас. Вот именно это ей и нравилось. А мне – нет, и потому легче было этого не делать.
Ее голос шептал у меня в голове, не так ясно, как когда-то бывало, скорее похоже на ветер в деревьях. Марианна мне сообщила, что Райна была близка к тому, что бы по-настоящему овладеть мною – вроде одержимости демоном. Мысль эта меня испугала. Теперь я знала, как не дать Райне держать меня такой хваткой.
Ветер ее голоса веял по моему телу, неся запах леса, меха и духов.
– Ты знаешь, чего я хочу, Анита.
– А ты знаешь, что я хочу тебе дать.
Я произнесла это частично вслух, потому что если говорить в уме с призраком, это дает ему возможность сильнее за тебя ухватиться. Я подумала о том, как близко мы сегодня с Реквиемом были к половому акту. Вспомнила, как он откатился прочь, неудовлетворенный и неудовлетворивший.
– Первый ваш трах, – засмеялась она, и я не смогла достаточно собраться, чтобы не выпустить этот смех из губ. Он был низкий, грудной, густой звук, радостное обещание секса. У меня такого смеха не было.
– Соберись, Анита, – сказал Натэниел. – Ты можешь.
Райна хотела, чтобы я на него оглянулась, и мне труда стоило этого не сделать. Не потому что это было бы так уж плохо, а потому что где-то надо начать сопротивляться, и можно было прямо здесь. К тому же если бы я здесь проиграла битву, никому бы хуже не стало.