Никакого сопротивления не последовало: Миледи покинула квартиру номер сорок восемь своим ходом, пятясь на полусогнутых дрожащих лапах и поджав под себя обрубок хвоста. Проделав это, она прижалась к ногам хозяйки, села и, задрав морду, разразилась бешеным, истеричным лаем, который тут же перешел в протяжный, тоскливый вой. При этом любимица пенсионерки Ремизовой от полноты чувств напустила на кафель лестничной площадки лужу такого размера, что ей позавидовал бы даже сенбернар. Времени было шесть утра с какими-то минутами, подъезд еще спал, и старушка, не столько напуганная, сколько раздосадованная очередным фортелем своей норовистой питомицы, недолго думая, дала ей пинка под мокрый поджатый зад. Эта суровая мера, однако, не возымела никакого эффекта: коротко взвизгнув, Миледи продолжила начатый концерт, оглашая подъезд тягучими пронзительными звуками.
Естественно, соседи проснулись, и кое-кто не поленился выглянуть из квартиры и высказать пенсионерке все, что думает по поводу проживающих в многоквартирных домах собак вообще и по поводу этой криволапой стервы Миледи в частности. Правда, настоящего скандала все-таки не получилось, поскольку Ремизовой удалось отвлечь внимание соседей от себя и своей собаки, указав на приоткрытую дверь сорок восьмой квартиры и объяснив, из-за чего поднялся шум.
Москвичи – народ сообразительный, бывалый и видавший самые разные виды. А если кто-то видов почему-либо не видал, то уж слухов наслушался предостаточно. Так что даже у самых агрессивных любителей поспать в свой законный выходной до полудня хватило ума сообразить, что дело тут нечисто: собаки просто так, без причины, на потолок не воют и под себя, как правило, не мочатся. В дверь квартиры номер сорок восемь сначала позвонили, потом постучали, а потом наконец заглянули.
Смельчак, который это сделал, выбрался из квартиры примерно тем же манером, что и Миледи, разве что не стал после этого выть и пачкать кафель. Но лицо у него было такое, что кто-то из соседей, даже не задавая вопросов, бросился к телефону.
В однокомнатной квартире царил полный разгром. Повсюду были разбросаны личные вещи и одежда потерпевшего, а также неимоверное количество разных газет, купленных, как удалось без труда установить по датам их выхода в свет, на протяжении последних полутора недель. На полу рядом со столом валялся зверски раскуроченный портативный компьютер – ноутбук; жесткий диск из него был выдран с мясом и бесследно исчез, а по всей комнате были разбросаны обломки дискет и компакт-дисков. Никаких документов, с помощью которых можно было бы установить личность жильца, в квартире обнаружить не удалось, а сам жилец представиться сотрудникам милиции не мог, поскольку лежал навзничь посреди разбросанного на полу, обильно политого его кровью хлама, и был распорот наискосок, от правого бедра до левой ключицы, как какой-нибудь невезучий карась на разделочной доске.