– Они слишком многих зацепили, пытаясь раскрыть дело по горячим следам, – встал на защиту псковских оперативников Глеб. – Ранее судимые, ныне промышляющие, коллекционеры, наркоманы, скупщики краденого, сутенеры – это же огромная масса народу, и в этой массе, между прочим, полным-полно типов, куда более подозрительных, чем Мигуля и Шлыков, вместе взятые, да еще и не имеющих ничего похожего на алиби. Выбирай любого, шансы одинаковые. Словом, – продолжал Сиверов, – дома у Шлыкова было чисто, и никто не мог даже предположить, кому он передал энклапион. Следствие, как говорится, зашло в тупик, но тут произошло следующее убийство. Был убит местный антиквар, некто Городецкий Станислав Петрович. Ну, не то чтобы антиквар в строгом понимании этого слова, – поправился Глеб. – Так, содержал под вывеской антикварного магазина обычную сувенирную лавчонку, каких навалом в любом европейском городе. На десять единиц так называемых колониальных товаров китайского, индийского и бог знает какого еще ширпотреба пара действительно старых вещиц и один-два по-настоящему антикварных предмета на весь магазин, да и те под прилавком, для особых клиентов. В последнее время бойко торговал муляжами средневекового холодного оружия и, представьте, бронзовыми энклапионами – наладил производство того и другого буквально в считаные дни, такой вот разворотливый человек.
– Да, действительно, – хмыкнул Потапчук. – Он, наверное, молиться должен был на этого их Дубова.
– Пожалуй, – согласился Глеб. – Во всяком случае, продавщица, которая у него работала, утверждает, что дела в последнее время шли очень хорошо, Городецкий даже подумывал о том, чтобы нанять второго продавца и увеличить время работы магазина. Так вот, именно эта продавщица его и нашла. Явилась утром на работу, отперла магазин своим ключом, а он лежит посреди торгового зала в луже крови, и все внутренности наружу...
– И на этом, – продолжил генерал, – как я понимаю, следствие действительно зашло в тупик. Ну а что убийца? Или его не искали? В конце концов, это очень удобно – просто идти по цепочке трупов, надеясь, что убийца найдет энклапион и на радостях сделает себе харакири...
– Искали. Еще как искали! – Сиверов ухмыльнулся, вспомнив, как искали убийцу. – Так скажем, по "прибалтийскому следу". В тот самый вечер, когда был убит Мигуля, соседи видели человека лет тридцати пяти, длинноволосого блондина, в черной мотоциклетной куртке, в ботинках с металлическими носами и с зачехленной гитарой в руках. Он подошел прямо к скамейке в глубине двора, на которой эти соседи мирно выпивали, и с сильным прибалтийским акцентом спросил, в какой квартире живет Аристарх Мигуля. Ему, конечно, показали. Как он ушел, никто не видел, и шума из квартиры соседи не слышали. Полагаю, перед смертью Мигуля успел ответить этому сыну балтийских дюн на пару вопросов – в частности, кому передал энклапион. Потом на его вопросы отвечал Шлыков, потом – Городецкий... Хотя последний, может быть, и не отвечал, а просто отдал цацку...