Мне оставалось только ждать, когда Стас оступится и совершит ошибку.
Но он не оступался. Он трепетно любил меня. Назло мне. И вот судьба пошла мне навстречу.
Если Дежуля права, и Стас ничего не помнит, я имею все основания для развода. Это будет честно.
***
У Стаса стеклянные глаза и восковой цвет лица. Ссадины и синяки. Мелкие порезы. в уголке губ – болячка. На голове тугая повязка. Ребра в бинтах. Он смотрит в потолок.
От прежнего Стаса осталась тень. Слабая, призрачная, ветер дунет – он растает.
Мне удивительно видеть его шутовскую рожу без привычной – рот до ушей – улыбки. Что может быть душещипательнее печального клоуна?
Я сажусь рядом с ним и беру его за руку. Врач мне уже все рассказал. Дежуля в кои-то веки сказала правду: мой Стас ничего не помнит.
Врач долго сыпал мудреными медицинскими терминами. Я разозлилась:
– Вы мне просто скажите: он вспомнит или нет?
Врач снял с длинного носа очки и принялся тщательно протирать их платочком. Потом сказал, не поднимая глаз:
– Будем надеяться.
– Может, гипнотизера какого нанять? – спросила я.
Он невольно фыркнул и смутился:
– Шарлатаны они. Только зря потратите деньги.
Пока мы шли по коридору, врач что-то говорил о моменте неожиданности; вдруг прямо сейчас Стас увидит меня и все вспомнит? Я не могла отделаться от мысли, что Стас просто заныкал куда-нибудь злополучные якобы украденные доллары, а теперь морочит все голову.
Вошла в палату. Стас равнодушно посмотрел на меня и отвернулся.
– Это ваша жена, – услужливо сказал врач.
Ноль эмоций.
– Меня зовут Светлана, – говорю я.
Он как будто не слышит. Или не хочет слышать.
Я жалею, что не привезла фотографии. Так ему было бы легче. Ничего, кое-какие альбомы лежат здесь, в московской квартире. Завтра я обязательно приеду не с пустыми руками. Мы молчим. Под потолком жужжит муха. Нудно стучит о карниз серый дождик. На нас смотрят еще пятеро обитателей этой палаты. Мне неловко. Но я не могу уйти. Тиха сижу рядом.
Стрелки еле ползут.
Из коридора доносятся голоса медсестер и больных.
Мне кажется, что если моргнуть, то эта навязчивая больница пропадет. Я зеваю и жмурюсь, Но – между нами – я себе нравлюсь. Моя самоотверженность выше всяких похвал.
***
В квартире настойчиво звонит телефон. Бросаю на пол тяжелую дорожную сумку, и слышу стеклянный звон проклятой банки с вареньем. Прямо с порога хватаюсь за трубку:
– Алло?
– Это еще кто? – удивленный голос на том конце провода. Это Глеб Перфильев, закадычный дружок и партнер по бизнесу. Стас – бизнесмен. Держит на паях с Глебом магазинчик антиквариата. Так, ничего особенно.