– Бедный мальчик, – поправляю я ее.
– Бедная девочка, – настаивает старушка. – Ему-то все равно пока, если он ничего не помнит. Тяжко придется именно вам. Вы-то помните и хорошее, что было в вашей супружеской жизни, и плохое. А он не помнит ничего. Вся жизнь с нуля.
– Я сделаю его счастливым.
– Никого нельзя сделать счастливым насильно. Чтобы быть счастливым, нужно просто этого очень сильно захотеть.
– Я очень хочу. Но что-то не видать его, этого счастья. Вы его не понимаете. Вы молоды, красивы, здоровы, полны сил. У вас есть муж. Это прекрасно. Некоторые за такое счастье готовы отдать полжизни. Вот я, к примеру, охотно поменялась бы с вами местами.
Мне смешно. Я не представляю себя в ее возрасте. Старушка довольна, что заставила меня снова улыбнуться, и на этот раз искренне.
– Посмотрите на свои проблемы под другим углом зрения, – настаивает она. – Муж болен? Но ведь жив! Не хватает любви? Боже, какая борьба за счастье вас ожидает! Какая интрига!
Она наклоняется ко мне и доверительно шепчет:
– Знаете, о чем я иногда сожалела в супружестве? Что не могу снова познакомиться со своим мужем!
Она смеется.
– Страсть прекрасна! Первый поцелуй – это момент узнавания: еще не близкие, но уже не чужие люди. Если бы мне снова было двадцать лет, я бы ценила драгоценные моменты ухаживания, если хотите обольщения. А первая ночь? Это же собственное расследование! Под тобой или над тобой (не имеет значения) целый мир! Ах, милочка, милочка, если бы молодость знала!
Я напилась чаю и медленно клонюсь в дремоту. Старушка достает откуда-то детектив Марининой и погружается в чтение.
А я думаю сквозь дрему, что, может быть, и в самом деле у нас со Стасом есть шанс.
***
Стас оказался слабым человеком. Через несколько месяцев замужества я пришла к выводу, что его жизнью управляет кто угодно, только не он сам. Стас ходил на коротком поводке у мамы. И только ее позиция поощрения сына на самостоятельные поступки («ты – взрослый мальчик, сам разберешься в своих проблемах») позволила ему жениться в первый раз, развестись и жениться снова. Ей достаточно было сказать свое слово, и Стас отказался бы от меня. Нет, не с легким сердцем – с мучительной болью, но – отказался бы. Бизнесом управлял Глеб. И хотя магазин принадлежал им в равной степени, Стас буквально смотрел в рот Глебу. Тот – ухватистый, зацепистый. Муж наивно надеялся, что Глеб ухватит что-нибудь и для него. Домом распоряжалась я. В первые дни семейной жизни я поделилась с мужем планами, как лучше распорядиться нашим бюджетом. Стас удивился: «При чем тут я?». Он не хотел брать на себя ответственность даже за это. Хотел жить легко и беззаботно. Любил меня за то, что я взвалила на себя тяжелую ношу главы семьи, и преклонялся.