Пять моих собак (Перфильева) - страница 14
Хозяйка квартиры встретила нас не очень приветливо. Низенькая, с медвежьими глазками, в мелких слинявших кудряшках, она напоминала Каречку. Звали её Александра Николаевна. У неё был муж Александр Николаевич – молчаливый, очень усталый человек, механик здешнего завода – и две дочки, Рона и Лёля. Рона оказалась чудесной девочкой. А Лёля…
Каждое утро, как только Александра Николаевна уходила в магазин, начиналось: – Ронка! – кричала из комнаты Лёля. – Я потеряла чулок.
– Сейчас найду, – отвечала Рона, разжигая в кухне керосинку.
– Нет. Сперва принеси мне оттудова кошку!
– Сейчас принесу.
Кроткая Рона, подставив табуретку, лезла на шкаф, где, мерцая глазами, восседала рыжая кошка, и та перекочёвывала в комнату. Тотчас оттуда раздавалось жалобное мяуканье – Лёля, потискав кошку, выбрасывала её за дверь. И сразу:
– Ронка, я потеряла лифчик!
– Сейчас найду.
– Нет. Сперва принеси мне из буфета коржик, вчера остался!
Иногда я не выдерживала и, заглянув в комнату девочек, строго говорила:
– Как только не стыдно мучить сестру! Уже не маленькая, семь лет. Рона греет тебе молоко.
– Нет. Мне ещё шесть. Мой день рождения будет на Новый год. Я ещё ребёнок.
– Ну, знаешь ли, это не считается. Особенно в такое время.
– Нет, считается. Даже в военное время! Последнее слово непременно оставалось за дерзкой девчонкой.
– Рона! – через минуту начинала она снова. – У меня оторвалась пуговица.
– Какая пуговица, какая пуговица! – всплёскивала худенькими руками Рона. – Я тебе вчера пришила.
– Она всё равно оборвалась.
Рона бежала в комнату; удостоверившись, что пуговица сидит на месте, бегом возвращалась в кухню. – Одевайся сию минуту! – говорила она, старательно дуя на молоко. – Твоя кофта на стуле… Пфуу!.. Твои туфли – на батарее… Пфуу!.. Одевайся сейчас же!
– Нет. Одна туфля убежала под стол. Ронка, принеси…
Затем в комнате что-нибудь грохало, Рона опять мчалась туда. И так каждое утро.
Вскоре я поступила на работу и перестала быть свидетельницей этих утренних издевательств. Вечерами же, при матери и особенно при отце, хитрая Лёля превращалась в послушную овечку, а за все её грехи доставалось той же Роне.
Андрейка быстро подружился с Роной, тем более что оба учились в одной школе во втором классе. А Лёлю невзлюбил.
Маленькая негодница преследовала их с Роной всюду: дома, во дворе, на улице, в парке, где эвакуированные и местные ребята строили дзоты или катались на самодельных лыжах. И всюду Лёля чинила Роне с Андрейкой каверзы: в разгаре игры заставляла сестру щупать, не промокли ли у неё валенки, запихивала в снег варежку и хныкала, что отморозила пальцы. Словом, тиранила безропотную Рону, как могла.