Мужчина во втором кэбе был одет так же, как первый, он промок куда сильнее первого, поскольку дождь со снегом шел всю ночь, но вечерний костюм – это вечерний костюм всегда и везде. Водитель носил ту же самую масляную шляпу и ту же самую водонепроницаемую накидку, как и его предшественник. И когда такси прошло, темнота сомкнулась позади, где были две маленьких лампы, и слякоть залила следы колес, и ничего не осталось, кроме размышлений пастуха о том, что делал кэб в этой части Китая; потом даже они исчезли, и пастух вернулся к древним легендам, созерцая более безмятежные вещи.
И шторм, холод и темнота сделали одно последнее усилие, и сотрясли кости пастуха, и застучали зубы в голове, которая размышляла о цветистых баснях, и внезапно настало утро. Вы могли бы внезапно увидеть очертания овец, пастух считал их, никакой волк не являлся, и все это можно было разглядеть весьма ясно. И в бледном свете самого раннего утра появился третий экипаж, лампы его все еще горели, и это выглядело смешно в дневном свете. Они выехали с Востока в дождь со снегом и все шли на Запад, и пассажир третьего кэба также носил вечерний костюм.
Спокойно, без любопытства, все с меньшим удивлением, но как тот, кто наблюдает за всем, что может показать ему жизнь, этот маньчжурский пастух стоял в течение четырех часов, ожидая, прибудет ли еще один экипаж. Дождь со снегом и Восточный ветер продолжались. И к исходу четвертого часа проехал следующий кэб. Водитель мчал его с такой скоростью, на какую был способен при максимальном использовании дневного света, накидка возницы дико развевалась у него за спиной; внутри экипаже человек в вечернем костюме взлетал то вверх, то вниз на каждой кочке.
Это была, конечно, известная всем гонка от Питтсбурга до Пиккадилли кружным путем, которая началась однажды ночью после обеда от дома г-на Флэгдропа, и была выиграна г-ном Кэггом, везшим Благородного Альфреда Фортескью, отцом которого, следует запомнить, был когда-то Хагаром Дермштейном и стал (по Жалованной Грамоте) Сэром Эдгаром Фортескью, и наконец Лордом Cент-Джорджем.
Маньчжурский пастух простоял на этом месте до вечера, и когда он увидел, что больше кэбов не будет, то направился домой в поисках продовольствия.
И рис, приготовленный для него, был горяч и вкусен, тем более после жесточайшего холода этого дождя со снегом. И когда он наелся, то вернулся к своему недавнему опыту, рассматривая в уме каждую деталь кэбов, которые он видел; и от них его мысли спокойно скользнули к великолепной истории Китая, назад к беспорядочным временам, предшествующим наступлению спокойствия, и от тех времен к счастливым дням земли, когда боги и драконы были здесь и Китай был молод; и закурив свою трубку опиума и легко ускорив ход своих мыслей, он обратился к тем временам, когда драконы вернутся снова.