— Миша, — обратилась женщина к Дворному, — у меня правда больше нету ни копейки. Хотите — возьмите товаром.
— Какой товар? — спросил Дворный.
— Видео-, аудиокассеты, — начала перечислять та, — все японского производства, голландские мохеровые шарфы…
— Ладно, ладно, — перебил ее Тося. — По какой цене? — И тут же добавил: — Сговоримся.
— Отличный мы с тобой сделали удар, — сказал Дворный дома у Тоси.
Он помогал разбирать вещи, внесенные в квартиру. Тося сортировал видеокассеты, икру и шарфы.
— Дворный, — сказал Тося, — тебе дорога эта женщина? Та, что только что выплатила нам деньги?
— Да что ты, Тося! Она просто председатель кооператива, и я несколько раз выступал в роли ее «крыши». И не больше.
— Тогда вот что я тебе скажу. Если вдруг решу, что этому «КАМАЗу» не место на ее площадке, и заберу его, тебя это никак волновать не станет?
— Ну конечно, Тося. Делай с ним что захочешь и что сумеешь. Конечно, мне бы хотелось, чтобы делал ты это со мной.
— Да я еще ничего и не собираюсь делать. Что, спросить нельзя?
Вечером Тося лежал на диване, заложив руки за голову. Большой мохнатый пес потягивался на ковре у дивана. Видеомагнитофон был включен. Телевизор показывал изумительный ялтинский пляж, где Тося сидит в шезлонге. К нему прижимается интересная блондинка. Рядом — скрипач в сером костюме виртуозно работает смычком. Седовласый музыкант танцует со своим саксофоном. Играет гитара. На этом оазисе пляжа царит веселье.
Но Тося не видел, что показывает телевизор. У него в голове было другое. Он вспоминал, что к самым воротам «КАМАЗ» подвозили путаными улочками и из всех, кто принимал участие в этой операции, лишь он и Дворный знают место, где находится «КАМАЗ». «Пока они перевертят, перекрутят, перебьют номера, — рассуждал Тося, — пройдет неделя, другая. И за это время не мешало бы куда-то пристроить этот КАМАЗ».
Через пару дней он поехал к Осмысленному на Дальние Мельницы, не имея конкретного плана в голове. Стучась в железные ворота большого забора, он вспомнил его имя.
— Привет, Саша! — сказал он, когда увидел у открывшейся калитки большого, недовольного Сашу.
— Ловко ты нас тогда провел! — ответил тот, впуская гостя во двор. — До сих пор вспоминаю. Вроде бы и отыгрался я тогда. А на самом-то деле тысяча ушла.
— Да ладно тебе, Саня. Я тоже думал о нашем знакомстве и хочу сказать, что, по-моему, ты неплохой парень. А деньги — это ерунда. Должны же были мы с чего-то начинать нашу дружбу.
Тося достал портмоне и, отсчитав, протянул Саше две тысячи.
— Вот этим подкрепляю каждое свое слово.