В то время когда официант замывал пятна у Тоси на брюках, возле ресторана остановился «УАЗ» зеленого цвета. Рядом с ним — мотоцикл с двумя мотоциклистами. При этом они оказались как раз напротив столика, за которым расположился Чирик с четырьмя охранниками. Эдик любовался красотой вечернего бульвара, берущего разгон у ресторана и стремительно несущегося к горизонту.
Раздались автоматные очереди.
Когда Тося вбежал на террасу, Эдик лежал на полу рядом с опрокинутым стулом в луже крови и в кишках одного из охранников, лежащего почти на нем. Маленький автомат был зажат в руке телохранителя.
Как выяснилось позже, Эдик получил тридцать две пули.
Похороны были дорогими. Съехались шикарные машины с номерными знаками разных городов страны. Тося все время был у гроба своего друга. Но вот он почувствовал на плече чью-то руку. Обернулся и увидел Рому, выказывающего свое сожаление по поводу смерти Эдика. Тося с трудом сдержал переполнявшие его гнев и ярость мести. Рома понимающе похлопал его по плечу.
На поминках в ресторане к нему подсел Дворный. Долго молчали. Тося сказал:
— Кому это было нужно?
— А ты не знаешь кому? — вопросом ответил Дворный. — Из него извлекли пули. Они из автомата, который только разработали. Это оружие еше не поступило на вооружение ни к «Альфе», ни к «Бете». Вот и подумай, — заключил Дворный.
Прикуп подумал, но тут же понял, что ему очень сложно разобраться в интригах высшего пилотажа.
— Миша, хочу рассказать тебе о нашем последнем разговоре с Чириком.
И Тося рассказал, как узнал, что Рома убил отца, и что хочет рассчитаться с Ромой именно в поезде почти так же, как тот когда-то усадил Аркана в отдельное купе. Услышав этот рассказ, Дворный сказал:
— Ты целиком можешь положиться на меня. Я сделаю то, что не успел сделать Чирик. Я дам Роме стопроцентную наколку в том городе, который ты назовешь. Мне он поверит и послушает.
— Это так, — подтвердил Тося. — Ты у него пользуешься авторитетом. И если скажешь, что его ждут в каком-то городе, он, конечно же, поедет один. А мне больше ничего и не нужно. Не хочу расстраивать мать. На ее долю выпало и так немало огорчений. Я не посрамлю его чести перед людьми только потому, что не хочу, чтобы знали, что у моего отца был такой друг.
— Тося, давай не будем сегодня о делах, — прервал его Дворный. — Приходи завтра ко мне. Все и обсудим.
На следующий день Тося отправился к Дворному. «Наверное, еще спит, — думал он дорогой. — Интересно, отчего Дворного называют Дворным? Наверное, потому, что у него такой большой двор, — улыбнулся про себя Тося, вспоминая два огромных дома на углу улицы, огороженные высоким забором. При входе — большой вольер из толстых стальных прутьев, за которым живет Рона — пятилетняя кавказская овчарка не в меру агрессивного характера. Говорят, что в окне чердака Дворный держит „максим“, ствол которого направлен на вход. — Интересно, так ли это?»