— Что? Тебе нужно уезжать? — говорю я голосом идиота, не понимающего, о чем идет речь. — А куда? Ты мне ничего не говорила.
— Миркин, какая разница, куда? Ты обещал приехать в двенадцать. Сейчас уже без пятнадцати, а ты еще дома.
— Марин, тут так вышло… мне еще нужно было деньги на трубку положить. — Я соображаю, как бы договориться, фотографии-то нужнее мне, а не ей. — Может, перенесем на обед или на вечер? Как тебе удобно?
— Набери меня часа в три, там посмотрим, — отвечает Марина недовольно.
— Круто! Я тебя тотально обожаю! — кричу я в трубку. — Какой же ты раздолбай! — Марина отключается.
…Без десяти двенадцать, надо же! Как время то быстро идет, а? Чувствуете ритм? Так… Марина переносится на три, значит забрать у нее фото и приехать с ними в редакцию к полпятому не выйдет. А позже без мазы — интервью с Бухаровым. Ехать в офис без фотографий ради авансового отчета и разбора пригласительных беспонтово. Я зачеркиваю Марину в 12:00 и редакцию в 16:30. Стало попросторней. Знаете это чувство? Когда зачеркнешь в ежедневнике какое-нибудь дело, возникает ощущение, словно уже сделал его, правда?
Что ж, остается набросать ресторанный рейтинг, выпить еще кофе — и вперед, к Ритке. Первая половина дня фактически сложилась. Что мне нравится в моей профессии — так это мобильность. Да честно говоря, мне моя профессия вообще нравится.
Начнем с определения. Кто такой журналист? Если на визитке у меня написано «гламур-менеджер», то в определении я пошел бы еще дальше — «провайдер духовности». Для нашей аудитории мы — носители сакрального знания. Мы развиваем и доносим до людей тренды и правильные понятия, сокращая время, которое они потратили бы на решение вопросов, что купить, куда сходить и где поесть. Мы обогащаем их лексикон и интеллектуальный багаж фразеологизмами и речевыми оборотами: большинство славных представителей московской тусовки, несмотря на проживание в окрестностях Рублевского шоссе, не умеют внятно излагать свои мысли. В силу образования/воспитания либо в силу отмирания данного навыка, за ненадобностью. Посему говорить за них приходится нам, светским хроникерам эпохи первичного накопления капитала. Они говорят фразами из наших статей, спорят нашими едкими комментариями к светской хронике, оперируют крадеными у нас шутками. Мы для них круче толкового словаря Даля для русской интеллигенции. Если общественный регресс продолжится, многим нашим персонажам, дабы отстаивать собственную позицию, придется либо носить с собой коробки с глянцевыми изданиями, либо научиться пользоваться ноутбуком и демонстрировать доказательства своей правоты с экрана монитора. Они почитают нас сильнее, чем язычники — своих деревянных богов.