— Андрюша, — говорит она из-за двери, — милый, я побежала. Я люблю тебя. Увидимся вечером. Позвони, когда будешь выходить из дома.
— Хорошо, — выдавливаю я. Уходит. Ага. Наконец-то.
— Андрюш…
Да какого черта тебе еще нужно?!
— Ты знаешь… я хочу тебе сказать, что ты… ты просто удивительный. Я никогда не видела, чтобы мужчины плакали в такие моменты, даже в кино. Ты просто потрясающий. Я люблю тебя.
— Я… обожаю тебя, — бормочу я, сидя на дне ванны и плюясь водой в противоположную стенку.
Кажется, теперь ушла. Я встаю, открываю кран посильнее и пытаюсь расслабиться, вспоминая свой утренний сон с телками. Телки, телки, телки… если у кого-то прожитые годы ассоциируются с успехами в учебе или карьере, президентскими выборами или дефолтами, ценами на нефть или обналичку, то основные вехи моей жизни — это телки. Когда мне говорят: «Год 2002-й», я вспоминаю Машу и Кристину, юных выпускниц истфака МГУ, с которыми я параллельно крутил в то время роман. 2003-й — безумный роман с Ольгой, 2004-й, 2005-й — это… беспорядочные годы, одним словом. 2006-й — Жанна, Юля и Катрин, клубный угар, мультинациональные корпорации и журналистика, конец 2006-го и 2007-й — Рита и Лена, модельный бизнес и снова корпорации. Женщины — это моя карьера, моя поэзия, мои университеты, что ли… Нет, конечно, я никогда не был жиголо. Просто через женщин узнавал жизнь, разные социальные слои, разные бизнесы, тусовки. Они вели меня вперед, я ориентировался в этом мире по вспышкам страстей не хуже, чем по маякам. Мне все время их не хватало, я постоянно кого-то очаровывал, в кого-то влюблялся, кого-то влюблял в себя, кого-то завоевывал. А завоевав, немедленно начинал борьбу за собственную свободу. Такой вот замкнутый круг. Сейчас я понимаю, что мы все-таки любим друг друга взаимно — мир девушек и Андрей Миркин. Я полигамен и быстро пресыщаем, они — жуткие собственницы и ненасытные животные. Но друг без друга мы не можем, «это по любви», как поет «Мумий Тролль». Да, действительно — пусть я не отвечаю стандарту надежного спутника жизни, зато создаю для каждой из них ее собственный мир. Скажите, разве можно за это корить молодого человека? В целом я идеальная реинкарнация Казановы: холостой, увлекающийся и ветреный. Я не прошу многого, меня всего лишь нужно постоянно удивлять. В отличие от современных мужчин, я не отношусь к женщине как к резиновой кукле, которую вдобавок приходится кормить и одевать. Для меня каждая из них — Вселенная. Разве я виноват, что иная вселенная оказывается меньше моей кухни? Я исследователь, а не стриптизер. Мне постоянно нужны новые открытия. Разве я многого прошу?