- Я еще могу кое-что успеть, - прошептал Ирбелин. - Я еще могу наполнить смыслом быстрые годы!
- Вы что-то сказали? - обернулся Сеня.
- Смотри на дорогу! - рявкнул Ирбелин.
Водитель помешал ему постичь нечто важное, уловить правильную мысль.
В офисе он не стал подниматься по лестнице пешком, поберег сердце, вызвал лифт. В кабинете стояла духота, пропитанная запахом кожаной мебели и мокрой земли в цветочных горшках. Секретарша Ирбелина расставила эти вазоны, они были повсюду. Она усердно поливала цветы, подкармливала их и обрызгивала водой.
Ирбелин сел, достал футляр с браслетом. Синие камни причудливо переливались в искусственном свете, у них действительно была необычная огранка - тяжеловесно-квадратная, нарочито примитивная. Топазы прекрасно смотрелись в такой же незатейливо-массивной оправе из белого золота. Ей понравится.
- Разрешите?
Глинский явился раньше и застал патрона врасплох. Тот запоздало хотел спрятать футляр в ящик стола - не получилось. Черт! Нечего теперь мяться, ходить вокруг да около, смешить Жоржа. Надо говорить прямо.
Ирбелин так и поступил.
- Я купил ей подарок, - с вызовом, выставляя вперед подбородок, признался он. - Хочу, чтобы ты передал. От меня!
- Почему опять я? - опешил Глинский. - Почему бы вам самому не…
- Не твоего ума дело! - отрезал патрон. - Молод еще других учить.
- Я не понимаю…
- А никому не интересно, понимаешь ты или нет. - Ирбелин побагровел. - Твоя забота - выполнять, что велено!
- Но… она спросит…
- Вот и придумай подходящий ответ. Ты же у нас умный, Жора, как нобелевский лауреат! Что сопишь? Бери вещицу и отправляйся по знакомому адресу.
Глинский застыл как вкопанный. Впервые в жизни другой человек своим необъяснимым поведением ставил его в тупик. Чего он добивается? Ирбелин далеко не дурак и ничего не делает «от фонаря».
- Иди! - приказал патрон.
Жоржу пришлось подчиниться.
***
В антикварном магазине горели люстры из бронзы и хрусталя, стояли подсвечники в стиле барокко, напольные часы с огромными маятниками, большие китайские вазы, серебряная посуда, мраморные бюсты молодых женщин, греческих философов и римских императоров. На одной стене теснились картины, пейзажи и портреты в громоздких багетах; на другой - миниатюры в тонких рамках, гравюры, несколько темных от времени икон.
Виктор показал Грёзе большой глобус на деревянной подставке:
- Смотри, какой красавец!
Она нетерпеливо отмахнулась.
- Где твой друг?
Невысокий худощавый паренек помахал им рукой - сейчас, мол, подойду. Он не заставил себя ждать. Его волосы были гладко зачесаны назад, костюм висел на сутулых плечах, как на вешалке. Пиджак и брюки казались слишком просторными для своего хозяина. Модный, завязанный свободным узлом галстук не мог исправить впечатления, что паренек носит одежду, на два размера большую, чем надо.