Грёза пропустила его вопрос мимо ушей.
- А ваша сиделка… собирается отправить Полину следом за ней?
- У вас жар, - сухо произнес он. - Или бред. Бессонная ночь, усталость… я понимаю.
- Со мной все в порядке. Пока. Вам ведь невыгодно расселять нас всех! Слишком много трат. Куда удобнее и дешевле разместить стариков на кладбище, правда? Ваш… Ирбелин просто хочет купить мое молчание, потому и прислал подарок. Что, я угадала?!
Она вскочила. Ее лицо приняло отчаянно-воинственное выражение, губы и подбородок мелко вздрагивали, а сердце, казалось, готово было выскочить из груди, Глинский почти физически ощущал его бешеный стук. Повинуясь неосознанному, идущему из глубины его естества порыву, он подошел к Грёзе, привлек ее к себе и обнял.
- У нас и в мыслях такого не было, - понизил он голос. - Но… почему ты говоришь об убийстве?
Это невольное «ты» тронуло девушку, она повисла на плече у молодого человека и разрыдалась. Кому она могла выплеснуть все накопившееся за эти последние кошмарные дни? Кому она могла довериться целиком и полностью, без оглядки? Виктору? Да, он старался помочь ей, однако невидимый барьер, какая-то стена, состоявшая из скрытых упреков, ревнивых подозрений и непонимания, продолжали разделять их. Между Глинским и ею такой стены не было: после вечера, проведенного в ресторанчике «Дон Кихот», преграда рухнула, сгорела в пламенном ритме фламенко или ее разрушил рассказ Жоржа о его детстве, о его семье. Словом, вопреки пропасти между неимущей воспитанницей детдома и респектабельным директором агентства «Перун», вопреки намекам Виктора на злой умысел в действиях последнего, вопреки простому здравому смыслу Грёза ощущала его тепло и близость по отношению к этому мужчине, сердце которого билось так же часто, как и ее, совсем рядом, вплотную к ее телу, еще не познавшему восторгов и ласк любви.
- Виктор говорит… он думает… Варвару задушили подушкой, - призналась она, задыхаясь от волнения и слез.
«Лопаткин, видимо, располагает серьезными фактами… он бы зря болтать не стал, - промелькнуло в уме у Глинского. - Что ему известно?»
- Он считает… он подозревает… меня, - всхлипывая, вымолвила Грёза и затихла.
- Какие у него основания?
Она сбивчиво пересказала Глинскому все, о чем ей поведал Виктор.
- Перышко, значит, - задумчиво повторил тот. - Оплошность вышла.
- У кого? - испугалась Грёза. - Ты… тоже мне не веришь?
Она отпрянула, попятилась и рухнула в кресло, закрыв лицо руками.
- Успокойся, ты тут ни при чем.
- А кто же тогда?
- Может, он придумал все, этот Лопаткин? - Жорж понимал, что говорит чепуху. Зачем Виктору лгать? Он ведь ни с кем не поделился своими выводами, кроме Грёзы.