– Все живы? – командный голос Славы вывел нас из ступора.
– Живой! – откликнулся я.
– Жив, – простонал Вадик и выдернул из-под меня ногу.
– Целы?
– Вроде да.
– Осмотреться.
– Вроде нормально. – Ничего не болело, и кровь не текла. – Что это было, Слава?
– С КПП из «Мухи» саданули. Молодцы, обустроились, – спокойно и рассудительно произнес афганец.
Я приподнялся и сел. Посмотрел на вертолет. Вертолеты кончились. Санитарный Ми-2 развалился, а Ми-8 опрокинулся на бок и горел. Горели раскиданные дюралевые обломки, горели пятна керосина, горели тела. Ни одно из них не двигалось.
– Сейчас баки взорвутся, наш Ми-8 совсем пустой! – сообразил я. – Слава, заводи машину!
Корефана не надо было долго упрашивать. Оценив обстановку, он сиганул через левый борт, рванул на себя дверцу и скрылся в кабине. Закрутился стартер, кузов вздрогнул от принявшегося движка. Армейская машина в самом деле заводилась от кнопки!
– Вадик, держись! – крикнул я, но Гольдберг и так лежал неподвижно, обессилев окончательно.
«Урал» покатил, набирая скорость, прямо на ворота. С КПП ударила очередь. Пули защелкали о кабину, о жесть бортов. Я пригнулся и трижды выстрелил в сторону будки. Грузовик разгонялся. Собровец бил короткими очередями по кабине, но Славу, видимо, не доставал. Из бокового окошка высунулся ствол «калаша». Не целясь, корефан прижал чересчур ретивого бойца. Я до кучи пару раз саданул из «Макарова» и бросился на пластины, потому что в этот момент передний бампер протаранил ворота.
Удар, треск. Мелькнули столбы запретки. Мы оказались за территорией старой биржи!
Приподнявшись на карачки, я добил остатки обоймы по будке. С КПП уже не стреляли, видимо, собровец плюнул на беглую машину и переключился на более насущные задачи.
Слава давил на газ. «Урал», подкидывая груз на колдобинах, мчался по лесной дороге. Я сменил обойму и сунул «Макаров» в карман.
– Как ты? – склонился я над Вадиком, держась за скамейку.
– Порядок, – пробормотал Гольдберг и улыбнулся бледными губами.
Глаз зацепился за странный предмет, перекатывающийся возле правого борта. Это был явно не кусок дюраля от погибшего вертолета, но его также закинуло сюда взрывом. Я дотянулся, взял в руки прилетевший ко мне артефакт. Он зачаровывал законченностью линий, в нем чувствовалась сила и хищная красота.
Это был Сучий нож.
* * *
Порядком отъехав от старой биржи, Слава остановился. Мы пересели в кабину. Вадик заметно воспрянул духом и уже не выглядел так бледно, как при побеге. Корефан, к моему облегчению, оказался невредим, а вот стекла пострадали изрядно. Боковые рассыпались в крошево, лобовое зияло пробоинами.