– Что, пацаны, Ласточкин опять понты колотит? – Накатила злая решимость не отступать и действовать. Силы были неравны, физические, но существовала еще и сила духа. – Прислал вас зарамсить проблему. А чего сам не приехал, зассал?
– Кто зассал? – Пегий боксер был уже рядом, но приостановился. Глядя на него, тормознули остальные бандиты.
– Ласточкин зассал прийти ко мне потереть? Или впадлу ему, так он вас прислал?
– Ты че со мной так дерзко разговариваешь?
– А как с тобой говорить, сявка ментовская?
Боксер рефлекторно прижал подбородок к груди, что означало неминуемую атаку, когда его перехватил за руку высокий бледный боец с красными пятнами на скулах. Судя по внешности, да и по возрасту, старший.
– Ты че словами кидаешься? – строго спросил он. – Мы патриоты, бандитская движуха нам без разницы.
– Если вы патриоты, то почему вас мент гоняет на пробивку? Если вот ты конкретно русский патриот, а я не хач, не китаец какой-нибудь, то какие у тебя ко мне могут быть претензии?
– А сам ты кто?
– Я? Археолог!
– Ты с базара не съезжай. Ты по национальности кто?
– Русский.
– Какой ты русский? Че ты гонишь? Тебя Ильей зовут, а это еврейское имя.
– Да неужели? А тебя как зовут?
– А тебе зачем?
– В России половина имен еврейские, из Ветхого Завета.
– Гонишь, не половина.
– Ну тогда треть, какая разница.
– У тебя с евреями дела. Ты с жидами корешишься и русские ценности им толкаешь.
– Это тебе Ласточкин сказал?
– Да хотя бы и он.
– А он тебе сказал, что у него мама еврейка? А кто педофила Мозеля в восемьдесят седьмом году за взятку на волю нагнал? Не знаешь? Ну так это Ласточкин Кирилл Владимирович был.
Трискелионовский старший замолк. Молодые головы переваривали компромат. Я понял, что победил.
– Ладно, говори, что тебе Ласточкин поручил сказать, я ему позвоню, – достижение надо было закреплять немедленно.
– Звонить ему не надо. С тебя десятка гринов за пацанов в кабаке, на лечение. Срок неделя. Я к тебе сам приеду. Не отдашь, сразу привалим. Базаров больше с тобой не будет.
– Понял.
Патриоты развернулись и пошли к машине.
Я не верил, что все так быстро кончилось. Я выстоял против троих. Остался жив и здоров, хотя меня собирались бить. И сделали бы это, заметив испуг. Но страха не было. Была лишь злость и решимость. Сибирь закалила меня. Я видел смерть и теперь всегда был готов ее встретить.
Когда вражеская «Волга» покинула двор, я отдышался и увидел Иру на скамеечке возле парадного. Она все видела и слышала. С образом воспитанного ученого произошедшее никак не вязалось.
К моему удивлению, Ирка встала, взяла на руки Соньку, подошла и бойко заявила: