– Вот так, значит, – обронил внимательно прислушивающийся к разговору Слава и угрюмо замолк.
– Не принимайте всерьез, Илья Игоревич, – заключил Гольдберг, поразмыслив. – Националистические формирования – это даже не бандиты. Они просто молодые люди с улицы. Не принимайте всерьез. Скажите лучше тост!
Пока наливали, я собирался с мыслями.
Взял рюмку, поднялся.
– Известный гурман Филоксен Сиракузский устроил по случаю празднество, на котором подали осьминога длиной три локтя. Филоксен съел одно щупальце, другое, и так все восемь, и от излишества крепко занедужил к ночи. Когда врач сказал, что жить обжоре осталось несколько часов, Филоксен потребовал голову спрута, оставшуюся от обеда. Он съел ее целиком и почил со словами, что не оставил на земле ничего, о чем стоило бы сожалеть. Ну, за то, чтобы не останавливаться на достигнутом!
На зависть несильно захмелевший Слава подбросил меня до дома.
– Не пропадай, – хмыкнул он, останавливая «Волгу» возле парадного. – Если фашисты наедут, звони.
– Не пропаду, – заверил я, осматривая детскую площадку. Ирки с дитем не обнаружил, можно было вылезать без опаски. – Пока, Слава, обязательно позвоню.
– Удачи!
«Волга» мягко тронулась с места, плавно перекатилась через колдобину и вывернула со двора.
Приободренный отсутствием Ирки, я взлетел по лестнице на свой этаж и неладное почувствовал, лишь закрыв за собой дверь.
– Здравствуй, дорогая! – громко позвал я.
В квартире царила настороженная тишина. Как будто несколько человек одновременно задержали дыхание и затаились по команде.
Вместо Маринки из комнаты вышел Ласточкин, держа руки в карманах плаща.
– Здравствуй, дорогой, – с издевкой приветствовал он.
Из коридорчика, ведущего на кухню, появился долговязый бледный патриот.
Я стремительно протрезвел.
– Где моя жена? – Криминальное прошлое запускало когти все глубже в мою жизнь, и вот, дотянулось до близких.
– С нами, не волнуйся, – мотнул головой следак, и тут же за его спиной возник веснушчатый боксер, придерживая под локоть Маринку. – Ничего мы ей не сделали.
– Это захват заложника, – отчеканил я. – По предварительному сговору, группой лиц. Вы в курсе, что подняли тяжелую статью, Кирилл Владимирович?
– Отпусти, – не оборачиваясь, бросил Ласточкин.
Боксер тут же убрал руки. Впрочем, Маринка оставалась на месте, догадываясь, что так просто ее не освободят, и не провоцировала боксера на повторное пленение.
– Каким ветром вас сюда занесло? – холодно спросил я.
– Попутным. – Ласточкин отступил с дороги и махнул рукой в комнату. – Проходи, Илья. В ногах правды нет.