Ах он, сука! Такому сильному магу, как Перегуда, достаточно нескольких мгновений, чтобы перекинуть заранее заготовленное заклятие на воду. Нужно только подобраться к ней поближе, желательно вплотную. И Рома, змей ползучий, подобрался. Конфетками запасся. И не позвонил, не предупредил заранее. Чтобы хозяин не встретил его на подходе, чтобы суетился в это время в своем кабинете, выставляя обереги. Но против принимаемой внутрь воды они практически не действуют! И это Рома рассчитал. Все, все учел, змий.
Ну где они там пропали? Надо было самому к Михалычу идти, быстрее б получилось.
Словно откликаясь на этот призыв, Степанов появился в дверном проеме. Как всегда спокойный, даже вялый, почти сонный. Эдакий тип интеллектуала, который по большей части пребывает в своем, выдуманном мире, недоступном остальным.
– Проходи, – Горнин жестом показал внутрь кабинета. И уже строже Лидочке, появившейся следом. – Воду вылить. Конфеты на помойку. Нет. Конфеты в унитаз, коробку на помойку. Всю воду! Даже из чашек. И забери у меня. Все вымыть проточной водой.
Она не удивилась. От шефа исходили указания и покруче этого. Чего стоило хотя бы то, чтобы отловить всех пауков в офисе и собрать паутину – всю до единой ниточки. Или на сутки перевернуть все картины, картинки и прочие изображения лицевой стороной вниз либо к стене. Бывало всякое, вплоть до того, чтобы явиться на работу в свадебном платье до пола и обязательно в фате. Знакомые от таких выкрутас пребывали в шоке. А что было, когда в офисе с неделю жили две летучие мыши? Мерзейшие создания. Или весь персонал в срочном порядке посыпал все до единого углы солью, перемешанной с пеплом, по поводу которого Мамонтов не то всерьез, не то в шутку говорил, что он из морга. Но только при этом маг-директор никогда не орал. Последнее было всего страшнее. То, что через пару дней всех и вся изощренно проклинала тетя Люся, орудуя своей шваброй, теперь выглядело пустяком.
Плотно закрыв за собой дверь, Горнин в упор посмотрел на «дальнобойщика», так, словно выискивал у того на лице следы неведомой болезни, даже не следы, а первые их признаки. От такого взгляда хотелось спрятаться. Лицо его при этом было до предела серьезным и сосредоточенным.
– Ты как, Михал Михалыч? – наконец спросил он.
– Ну, нормально, – неопределенно ответил Степанов. Каков вопрос, таков ответ. – А чего?
– В смысле, ты в форме?
– Да нормально.
– Нужно… – Он всухую сглотнул. – Ты сможешь прямо сейчас выйти на Павла?
– В смысле на Мамонтова? – удивился Мих Мих.
– Сможешь?
– В принципе… Ну конечно. Только что нужно? А то…