Бортпроводница белозубо улыбнулась и, заученно качнув бедрами, одернула шторку тамбура.
– Ох, я бы ей!.. – плотоядно воскликнул сосед Монахова. – Как считаешь, а?
Иннокентий Всеволодович брезгливо скривился.
– Ну-ну, – усмехнулся сосед. – Кто-то любит апельсины, а кто-то ящики из-под них. Давай на выход. Тебя ждут. И – без глупостей…
Шагнув с трапа на бетон взлетно-посадочной полосы, Иннокентий Всеволодович почувствовал, как нестерпимая жара ударила в голову. С непривычки желтые круги поплыли перед глазами. Но все климатические неудобства мгновенно отступили перед опасностью, подстерегающей его сразу за пределами салона самолета.
К чему Багаеву понадобилось подставлять своего агента ташкентским оперативникам? Точный ответ на этот вопрос знал только сам генерал Багаев.
…Пройдя с группой других пассажиров, прилетевших из Ленинграда, через галерею номер два к выходу в город, Монахов бросил взгляд через стеклянные перегородки в сторону автостоянки и сразу заметил встречающих его людей. Возле темно-вишневой «девятки» покуривали двоюродный брат корейца и еще один, неизвестный ему парень лет двадцати пяти. Оба пристально всматривались в толпу прилетевших, отыскивая глазами Иннокентия Всеволодовича. По предварительной договоренности он сам должен был подойти к ним. Но сделать этого не успел. Едва он пересек распахнутые двери здания аэропорта, как был зажат с двух сторон крепкими молодыми людьми.
Один из них без лишней суетливости перехватил под локоть его руку, держащую кожаный саквояж, и тихо, но строго предупредил:
– Не вздумайте уронить чемоданчик, Иннокентий Всеволодович.
Монахов инстинктивно дернулся. Нет, он и не пытался оказывать сопротивление. Смысл? Все равно скрутят. Исключительно от неожиданности он сделал резкий шаг в сторону. И тут же почувствовал, как запястье пронзила острая боль. А тот, кто придержал его на болевом приеме, успел подставить снизу под саквояж свою вторую, остававшуюся свободной руку: чтоб действительно не выронил чемодан. Другой, что шел слева от Монахова, подстраховал его руку с «дипломатом» и тоже подал голос:
– Сказали же – не дергайся. Один хрен, на видео пишут. Так что влип ты, дядя. Душевно влип.
Его повели к припаркованной особняком от других машин серой «Волге». Заднее стекло ее было задернуто белоснежными шторками. Садясь в салон, Монахов успел заметить, как побледнели и вытянулись лица у людей корейца Кима. Они тут же прыгнули в свою «девятку» и поспешили убраться из зоны аэропорта. Серая «Волга» еще только тронулась с мебта, а темно-вишневого автомобиля уже и след простыл.