– Здорово, Устимыч! – орал майор Загниборода охрипшим голосом. – Ну и погодка, едришь твою меть!
– Здравкуй! – отвечал ему Захаров. – Ну как оно, все шукаешь свово беглого?
– Да чтоб его разорвало сто раз, скотину подлую! – выругался Загниборода. – Как тут у вас, спокойно?
– У нас завсегда спокойно! – ответил Федор Устимыч.
– А это кто с тобой? – спросил майор.
Из-под брезентового тента, закрывающего кузов, стали выглядывать солдаты батальона охраны, желая выяснить причину остановки грузовика.
– Да то наш, перехожий с Тырмы! – ответил ему Устимыч. – Платон Куваев. Слыхал?
– Нет, не слыхал, – недовольно буркнул майор. – Что я, едришь твою меть, всю тайгу знать должон?
Соленый в это время втянул голову в плечи и стоял вполоборота к Загнибороде, боясь, что тот увидит его лицо. Но майор не стал рассматривать спутника председателя сельсовета. Может, в хорошую погоду он бы еще вылез из машины и выкурил с Устимычем папироску-другую. Но под ливнем точить лясы не было никакого настроения. К тому же несколько суток не смыкал глаз в поисках бежавшего зека.
– Как сам думаешь, найдете? – спросил Загнибороду Захаров.
– Да хер мы его теперь найдем, если честно! – откликнулся начальник колонии. – Давно уже небось в Гаграх отдыхает, сука! Не словили вовремя – ищи теперь ветра в поле!
– Дык а нам таперь как? – спросил Захаров. – Вдруг объявится?
– Сомневаюсь я. Ушел он далече отсюда. Спи спокойно. Мы уж и посты сегодня к вечеру снимем по району. Чего людей зазря мучать?
– Ну коли так, тады лады! – удовлетворенно проговорил Устимыч.
– Бывай! – крикнул ему Загниборода.
– Можа, заглянешь на чаек? – спросил председатель.
– Помню я чаек в прошлом годе, – насмешливо ответил майор. – Неделю поносом дристал после твоей браги. Извиняй, я как-нибудь дома, с жонкой почаевничаю.
– Ну и бес с тобой! – ничуть не сожалея, махнул рукой Захаров.
Грузовик взревел мотором и двинул в путь, утопая в размытой грязи по самые колесные оси. Он буксовал и тужился, елозил вправо и влево, но упорно полз вперед. А в кузове сидели солдаты, довольные, что наконец-то их поснимали с таежных троп и возвращают в теплые казармы. Соленый облегченно вздохнул.
– Ты чавой? – глянул на него сквозь струи дождя Захаров. – Бледный как смерть!
– Озяб я, – первое, что нашелся ответить Соленый.
– Оно и верно, – согласился Устимыч. – Поддувает. Аида в хату.
И они повернули в обратную сторону. Экскурсия по Ургалу закончилась, не успев начаться. Собственно, тут и нечего было смотреть-то. Разве что забрести в крайнюю избу к Палахе-само-гонщице. Но и в сельсовете этого добра хватало.